Спасатели

- А Славке-то можно?

- Славке можно, только смотри сначала, кто там.

… А потом, уже из комнаты он услышал мамкину ругань.

- Ну-ка, поди сюда, паразит! – крикнула она ему.

Нимка обмер и пулей влетел в комнату. Так и есть: мать в одной руке держала его брюки, в другой – чёрный бумажник.

- Это что такое? – нехорошим голосом спросила она, очень тихо. А в её глазах Нимка увидел страх. Гнев. Отчаяние.

- Мам, это кошелёк.

- Что?! Я спрашиваю тебя, это что такое?! Ты… - она резко вздохнула. – Ты… До чего ты докатился!..

- Мам, да я его нашёл!

- Ты ещё и врёшь?!

- Да не вру я! – крикнул Нимка. – Я его нашёл, возле фонтанов, когда гулял!

- Что ты орёшь?! Как ты смеешь!

- Мам, - сдержанно сказал Нимка. – Ты что думаешь, я вообще?.. Я не вор!

- Да что ты мне лапшу вешаешь! Кошельки с такими деньгами на улице не валяются! Почему ты врёшь?

Нимка ничего не стал отвечать. Потому что ему вдруг стало так горько и как-то… пусто. Внутри пусто, как будто и ничего нет, и не было этого хорошего утра. Всё вокруг стало чёрным, как этот бумажник, будь он неладен.

- Значит так, - медленно, с угрозой в голосе, сказала мать, оглядываясь на Соньку – та уже проснулась. – Если ты…

Она села на диван. Опустилась, горестно держа в руках штаны и кошелёк, будто, это был не бумажник с деньгами, а повестка в суд, посмотрела на Нимку с какой-то безысходностью.

- Я не знаю, что с тобой делать, - сказала она. – Если ты уже до этого докатился…

Она почему-то не верила Нимке! А он, почему он сам-то не сказал матери раньше? Да некогда было - дела так закрутили Нимку, что он почти и забыл о своей находке. Хотя по вечерам если и вспоминал о ней, но с таким чувством, будто он выиграл приз… И редко – с лёгкими угрызениями совести.

А теперь, что получается?

Мать ему ни за что не поверит. Уходя, она сказала ему:

- Я вызову тётку. А с тобой поговорю завтра... И чтоб не ходил никуда, только в садик – и обратно! А узнаю, что выходил – заберу ключи!

Нимка промолчал: не решился он спрашивать про прогулку, когда мать в таком состоянии. Кошелёк она куда-то спрятала, сколько ни искал его Нимка – найти не смог. Да и какая теперь уже была разница?

Нимка лёг ничком на диван. И лежал так долго, не шевелясь, обдумывая, что делать дальше и разгоняя облака мрачных мыслей. Пытаясь распутать комки обиды, тоски и отчаяния.

Почему, почему всё на него свалилось?! И этот кошелёк, и соседка, и непрошенные гости, и суд… Нет, сначала была соседка, с неё всё началось, и с этих глупых тапков на качелях… Звонок по горячей линии, опека, суд, кошелёк - всё это, будто снежный ком, который толкнули с высокой горы, теперь неслось с бешеной силой на него, на Нимку, собирая по пути обрывки чувств, словно горсти мокрого снега и становясь ещё больше. Он, этот ком, грозился раздавить Нимку, если тот не сойдёт с его пути, но куда? Куда отступить?!

И можно ли ещё успеть?!

… Нет, было ведь ещё и хорошее. Штаб (опять ком, потому что сломали его не без Нимкиного участия), а потом – Славка. Как перед сильной грозой бывает очень яркое солнце, и тени, и все предметы становятся особенно яркими и отчётливыми - так и Славка стал для Нимки таким вот солнцем. А потом – смерч, ураган, гроза и тёмное беспросветное небо…

Постой, Нимка, но ведь после грозы бывает радуга.

«Какая радуга?! – горестно подумал Нимка, - эта гроза сметёт меня… И молнии, в сильной грозе можно запросто погибнуть от молнии!…»

Были и друзья, Славкины товарищи, которые встали стеной и защищали его Нимку. Здесь, в его комнате, он ещё прижимался вон к той батарее у окна… И потом было небо – высокое, синее небо с белыми облаками от самолёта, Славка рядом, и вечер у него в гостях, гитара, и те же ребята… И разговор про вечность, гостей и хозяев, он, Нимка, всегда думал, что он сам себе хозяин и не понимал, что толку тут разговаривать? Когда и так всё ясно.

А сейчас он чувствовал себя щепкой. Сейчас ком снесёт эту щепку и всё, прощай Нимка - нет тебе ни Славки, ни друзей, ни лета. Ничего.

И всё из-за этого кошелька.

Зачем он поднял его? Всё равно ничего себе не купил, хотел помочь матери – а не смог. Что теперь будет?! И суд этот ещё впереди…

И, в довершении всего, молнией пронзила Нимку тоскливая мысль: «Это ты думаешь, что Славка - твой друг. А, может, он просто помог тебе, потому что у него характер такой…»

Нимка вспомнил, как впервые Славка подошёл к нему в сквере, когда он грохнулся. Просто подошёл и просто спросил… Нимка ещё сердился на него и хотел, чтоб тот поскорее ушёл…

«Будь кто другой на твоём месте, он поступил бы также…»

Нимка перевернулся на спину. Уставился в потолок - серый, в мелких трещинках, с пыльной люстрой, ровный прямоугольный потолок.

«Может быть и так, - сказал он себе. – И что с того?»

«С чего ты решил, что ты – его друг?»

«С того! – сказал себе Нимка. – Он же приходит ко мне, общается со мной, даже… Даже про себя всё рассказал без утайки, не стесняясь…»

«Он со многими ребятами общается. Вон у него какая компания и без тебя сложилась…»

«Ну… Я не знаю, - выдохнул про себя Нимка. – Я так чувствую…»