Спасение Келли и Кайдена (ЛП)

— Хорошо, — говорю я, а после улыбаюсь, указывая на человека, идущего по улице в паре мини розовых шорт и футболке. Я пытаюсь действовать непринужденно и контролировать свой румянец, но это трудно, когда кругом так много оголенной кожи. — Но если мне придется надеть эти вещи, ты должен одеваться в одни из тех.

Он смотрит туда, куда я указываю и усмехается.

— Согласен, но только на синий цвет. Розовый плохо на мне смотрится.

— Боже, ему должно быть холодно. Они не кажется теплым. — Я начинаю смеяться при мысли о Сете в них, а затем мой смех усиливается, когда он присоединяется ко мне. Мы истерически смеемся, в то время как продавщица кладет трубку. Слезы текут по нашим щекам и морщинки играют вокруг наших ртов. Мы продолжает смеяться даже после ее неодобрительных взглядов, потому что мы на пляже, пытаемся развлечься. И смех – первый шаг к веселью.

К тому моменту, как мы покидаем магазин, на улице становится жарче, но может быть это из-за тех последних вещей, которые Сет бросил поверх кучи одежды. В руке у меня сумка, а Сет несет еще несколько. Сейчас солнце находится на своем пике и освещает всех. Но я чувствую себя ужасно. Виновато. Грустно. Я гуляю под солнцем и смеюсь, в то время как Кайден носит так много тьмы внутри себя.

Глава 10 Дать волю веселью

Кайден

Солнце такое яркое. Действительно чертовски яркое. Может, это оттого, что я несколько недель просидел дома безвылазно. А может, потому что чувствую тьму внутри. Кому, черт возьми, знать. Я стараюсь особо об этом не задумываться, иначе придется думать о боли – чувствовать ее – а мне этого пока не хочется. Возможно, никогда не захочется.

Мы с Люком бредем по тротуару под солнцем. Когда покупали себе одежду в местном магазинчике, я, в конечном итоге, выбрал кое-что для Келли. Не знаю, когда – если вообще – вручу это ей, но вещица была просто идеальна, чтобы ее не приобрести. Может, когда-нибудь, я надеюсь.

Так как Келли с Сетом до сих пор не вернулись, мы решили отправиться на пляж. Люк продолжает засматриваться на каждую проходящую мимо девушку. Он ведет себя странно, даже для себя. Но с ним всегда так, когда что-то плохое случается дома.

– Ты в порядке? – спрашиваю у него, пока мы переходим улицу на перекрестке.

Люк смотрит на меня, сдвинув брови.

– Да. С чего мне быть не в порядке?

Когда доходим до другой стороны улицы, он спрашивает:

– Ты сам как?

– Нормально, – лгу я, уворачиваясь от женщины, которая проталкивается через толпу, громко говоря по телефону. Люк и ее провожает взглядом, обернувшись, до тех пор, пока она не сворачивает за угол. – Просто немного устал. – Глупейшее оправдание, когда-либо мной придуманное, но Люк не допытывается.

Оставшийся промежуток пути проходим молча и останавливаемся в конце тротуара. По близости нет машин, но мы оба просто стоим, глядя на сушу, переходящую в океан. Волны довольно слабые, солнечные блики отражаются от поверхности воды, ослепляя.

Прикрыв глаза рукой, я начинаю переходить через дорогу. На пляже не слишком людно, только мне не хочется быть даже среди небольшого количества отдыхающих, собравшихся у кромки океана. Я просто не хочу находиться среди людей сейчас. Хочу забиться в какой-нибудь темный угол, потому что мне кажется, будто все вокруг знают, что творится у меня в душе, благодаря повязкам и браслетам на моих запястьях. Такое ощущение, словно всё, что я тщательно старался спрятать внутри, вышло наружу. Люк знает. Полуодетые люди на пляже знают. Келли знает.

– Как тут народ развлекается? – спрашивает Люк, пока мы бредем туда, где пенистые волны сталкиваются с береговой линией, стирая следы, оставленные на мокром песке.

Пожимаю плечом, убирая ладонь от глаз.

– Понятия не имею. Твой же отец тут живет.

Он сжимает челюсти.

– Да, но это не значит, что я знаю что-либо об этом месте… или о нем.

– Откуда у тебя вообще ключ от дома?

– У меня нет ключа.

Я вопросительно смотрю на Люка.

– У тебя нет ключа?

– Нет, – спокойно отвечает он.

Великолепно. Именно то, что мне нужно. Мне и так грозит обвинение, если Калеб не примет отцовскую взятку. А после вчерашнего, я думаю, не решит ли он отказаться. Сегодня утром пришло сообщение от мамы – он послал ее по телефону, когда она позвонила, проверяя, в силе ли их договоренность или нет. Часть меня хочет, чтобы он отказался. Часть меня хочет разорвать любые связи с отцом. От данных размышлений во мне начинают зарождаться ярость и агония, только я мгновенно их подавляю, так как не могу справиться с этим без острого предмета, чтобы перенести внутренние раны на поверхность.

– Нам грозят неприятности? – спрашиваю, теребя повязку, отклеивая лейкопластырь и приклеивая обратно.

– Нет, – отвечает Люк, приближаясь к воде. – Он редко сюда приезжает. А если приедет, то вряд ли разозлится. Скорее, обрадуется.

Я заканчиваю разговор, потому что знаю – его это беспокоит. Поставив пакеты с одеждой рядом, сажусь на песок, подгибаю колени, облокачиваясь на них. Люк приземляется сбоку от меня, и мы просто сидим, позволяя тишине смыть боль, как волны омывают берег.