Спасение (ЛП)

Через долю секунды поверхность ткани вспушилась мириадами углеродных нанотрубок, став абсолютно чёрной. Слово «абсолютно» здесь означает, что комбинезон приблизился по характеристикам к недостижимому в реальности физическому абсолюту — «абсолютно чёрному телу». На практике это означало, что ткань поглощала обширный участок электромагнитного спектра, существенно затрудняя наблюдение с помощью радара или лазерного сканирования.

Тепловое излучение также принималось в расчёт — расположенные внутри комбинезона ленты тепловой батареи обхватывали руки, ноги, позвоночник, шею и череп, собирая и поглощая выделяемое человеческим телом тепло в эндотермической химической реакции. Их ресурса должно было хватить как минимум на десять часов, на протяжении которых поверхность костюма была термически нейтральной.

Без лишней скромности могу сказать, что в этом костюме-невидимке я походил на ожившее ничто, дыру во Вселенной в форме человека.

Надев умные «солнцезащитные очки» и затянув капюшон, я сделал глубокий выдох. Скользнул рыбкой в отверстие, подняв правую руку вверх и перекосив плечи. На несколько мучительных секунд мне показалось, что земные агенты, замерявшие отверстие во время прошлых миссий, ошиблись на пару сантиметров, но потом у меня пролезла голова.

Дальше всё пошло как по маслу. Протиснувшись сквозь люк, я повис на руках и спрыгнул в санитарный тоннель. Ведомые Санджи, за мной в люк влетели все пять сотен моих крошечных мушек-помощников.

Санитарным этот тоннель назывался потому, что был забит изготовленным людьми оборудованием, стерилизующим поступающие из расположенных вверху юрт стоки из душевых кабин и туалетов. Твёрдая фракция отходов паковалась в пакетики с целью утилизации в космосе, а вода поступала обратно, в основной экологический круговорот «Спасения Жизни».

Эту трубу я и искал.

Пол отсека был выложен массивными, похожими на крышки гробов, каменными плитами. Найдя нужную плиту, я постучал по ней костяшками пальцев. Внешне она выглядела неповреждённой, но я знал, что мои предшественники, агенты, которых мы посылали раньше, успели распилить её на несколько фрагментов со скошенными углами.

Я нашёл нужную трещину и вставил в неё лезвие своего универсального инструмента, вытягивая спрятанную петлю. Ухватившись за неё, с силой потянул плиту на себя. Несмотря на всю свою немыслимую тяжесть, плита поддалась, открывая ведущий вниз провал.

Вытащив её, я спрыгнул в высеченный в скале служебный тоннель. Оказавшись внизу, осмелился ненадолго включить фонарик и осветить стены, по которым вились гибкие белёсые кишки труб. Сквозь полупрозрачную оболочку некоторых из них можно было видеть ленивый ток передвигающейся толчками жидкости, в других были проложены практически неотличимые от земных силовые электрические провода, перемежающиеся пучками чего-то похожего на оптоволокно.

Я выключил фонарик. Полученных данных было достаточно, чтобы Санджи рассчитал виртуальную модель тоннеля, выбрав для меня оптимальный путь среди хитросплетения труб, подсветив золотым сиянием участки, на которых я опасно приближался к узлам, контролирующим, по одной из теорий, бесперебойную работу находящихся в тоннеле систем.

Перед тем как начать движение, я разделил свой рой мушек на две части. Одна, небольшая часть, должна была следовать за мной с целью предупредить о крайне маловероятном случае появления хозяев, занимающихся техническим обслуживанием тоннеля. Остальные с лёгким жужжанием выдвинулись вперёд, обдав меня слабым дуновением ветра сотен крылышек.

Я отправился вслед за ними, легко лавируя между склизкими трубами. Идущий вперёд тоннель изгибался и вилял — то спускаясь вниз, то взлетая вверх почти отвесным склоном. В этом случае мне приходилось вставать на четвереньки, активируя усыпанные крошечными шипами пластины на локтях и коленях.

Посланные вперёд мушки разведывали путь — на каждом перекрёстке рой делился, исследуя оба пути. Поначалу всё было просто — все найденные ответвления заканчивались тупиками всего через несколько десятков метров, но по мере углубления в недра корабля мне стали попадаться перекрёстки, с которыми рой уже не мог справиться.

В этом случае мне приходилось выбирать один из путей, основываясь на удаче и показаниях инерционного компаса. Пять раз эта тактика меня подводила, заставляя возвращаться назад, когда тоннель, по которому я бежал, неожиданно заканчивался тупиком или уходил в сторону от направления к кормовой части корабля.

По мере углубления в недра корабля густая путаница труб постепенно редела, сходя на нет. В таких тоннелях я мог бежать трусцой, дав команду мушкам приземлиться на одежду. Без этого я бы ни за что не успел вернуться к утру в свою юрту.

Миновав, по расчётам Санджи, третью биокамеру, я начал искать путь наверх. Вскоре на моём пути стали попадаться крупные транспортные туннели, по которым двигались машины. В этом случае я отступал обратно в тоннели, ища обходные пути.