Спасенное сердце

По моим щекам потекли слезы, и я начала икать. Неожиданно я пошатнулась от слабости. Прекрасные светло-голубые глаза Мэй смягчились, и она придержала меня за руки, а потом поцеловала в макушку.

— Шшш… я знаю, — попыталась успокоить меня Мэй. — Поэтому Стикс и утащил его отсюда. Клянусь, Кай будет наказан за это.

Вырвавшись из захвата Мэй, я посмотрела на дверь, ведущую на улицу. Я знала, что должна сделать.

— Я должна… я должна помолиться. Очиститься от грехов, смыть с себя похоть и грязь, — объявила я.

Мэй потянулась и осторожно сжала мою руку, а я отпрянула от нее.

— Нет, Мэй! Я должна искупить свои грехи! Я собираюсь пойти к реке, чтобы помолиться! Я чувствую себя грязной… Я грязная… Это место… Как ты можешь так жить, Мэй? Я буду молиться и за твою душу, сестра. Я буду молиться, чтобы ты вновь встала на путь истинный.

Не оглядываясь назад, я направилась к двери и вышла на свежий воздух. Мне не хотелось видеть боль на лице Мэй. Я любила ее и хотела, чтобы она тоже была избавлена от лукавого. Мы — Окаянные и попадем в Ад, если не будем спасены. Я все еще верила в то, что наши люди, наш Пророк воскреснет, как Иисус. Так было написано в Писании, и я могу наизусть зачитать это.

Я побежала по зеленой тропинке к маленькой речке, протекавшей за клубом, и упала на колени, прижимая руку к вздымающейся груди. Неожиданно я почувствовала, что в кармане что-то лежит. Я опустила голову и, увидев завязки от чепчика, с облегчением закрыла глаза. Мэй, должно быть, вернула его мне.

Я перевела взгляд на темную, покрытую рябью воду, и сосредоточилась на том, чтобы успокоить биение сердца. Течение реки было сильным, но мне нужно было смыть мерзкие и непристойные прикосновения рук и языка этого мужчины…Мне нужно было смыть с себя его грязь.

Я достала чепец и, скрутив волосы в тугой пучок, повязала его обратно на голову. Сделав это, я мгновенно успокоилась и снова стала правильной и скромной.

Закрыв глаза, я подняла голову к небу и открыла сердце свое Господу.

«Господи Иисусе, забери меня, пожалуйста, из этого проклятого и нечестивого места. Забери меня в свои любящие руки и спаси от зла, живущего во мне. Спаси всех Окаянных, порожденных самим Сатаной…»

 

3 глава

Кай

— Стикс, отпусти меня, черт возьми!

Волоча мою пьяную задницу за волосы, Стикс зашвырнул меня в офис и снова врезал по губе, в этот раз разбивая ее.

Я отлетел к столу и, опершись правой ладонью о деревянную поверхность, выпрямился. А потом развернулся, чтобы показать Стиксу средний палец. Я чувствовал, как из губы по подбородку и прямо на бороду стекает кровь. Стикс стоял передо мной со скрещенными на груди руками и его мышцы четко прорисовывались сквозь ткань футболки. Этот ублюдок был тяжелее меня, но ниже. Когда дело до ходило до драки, мы обычно были на равных. Но я не хотел драться с лучшим другом. Я был настолько пьян, что у меня не было ни шанса на победу.

— Хватит, черт побери. Ударишь меня еще раз и пожалеешь об этом, — невнятно пробормотал я, стирая с лица кровь тыльной стороной руки.

Стикс самоуверенно ухмыльнулся и сделал шаг вперед. Я приготовился к драке, но вместо этого Стикс поднял деревянный стул и, рыча, бросил его через всю комнату. Я решил не обращать на это внимание и закрыл глаза, пытаясь унять головокружение. Так и не сумев это сделать, я попятился назад и уселся на край стола.

Услышав приближающийся ко мне топот тяжелых ботинок Стикса, я медленно открыл глаза и прищурился, так как яркий свет люминесцентной лапы под потолком только усилил головную боль, вызванную чрезмерным употреблением виски. Стикс встал прямо передо мной — лицом к лицу, ботинком к ботинку. Я видел, что он пытается что-то сказать, но будучи возбужденным, вот так как сейчас, парень теряет свой гребаный голос. Отсюда и прозвище — «Немой Палач». В такие моменты этот огромный ублюдок мог говорить только со мной, ну и теперь со своей сучкой Мэй. Но прямо сейчас он не мог выражаться словами, отчего я почувствовал себя охрененно виноватым.

Я медленно выдохнул и, сдаваясь, поднял руку вверх.

— Успокойся, бл*дь. Сосредоточься на том, что хочешь сказать. Я все понимаю. Я напортачил, и ты зол на меня… снова. Но сейчас у меня двоится в глазах, так что давай устроим перерыв.

Губы Стикса сжались в тонкую линию. Он потер лоб, а потом начал мерить шагами комнату, кашляя и растирая горло. Я знал, что он старается взять себя в руки, чтобы поговорить, поэтому встал, опустился на стул, и попытался собрать глаза в кучу.

Нет. Ни черта не помогло!

У меня было такое чувство, что быстро это не кончится.