Спасенное сердце

Покраснев, Лила потянулась за спину и вытянула керамическую банку с каким-то маслом в ней. Она открыла крышку, и я был поражен запахом ванили. Должно быть, вот что она втирала в свою кожу. Погрузив пальцы в масло, она стала втирать его в мои ноги.

— Однажды Иисус пришел в дом фарисея Симона (прим.ред. фарисеи — религиозно-общественное течение в Иудее) потрапезничать, — тихо объясняла Лила, пока я проводил пальцами по ее волосам. — Когда женщина, живущая грешной жизнью, услышала, что он там, она пришла к тому дому с сосудом с смирной. Когда увидела Иисуса, она была так поражена, что начала плакать. Ее слезы капали на его ступни, и она вытирала их своими длинными волосами. Затем грешница целовала его ступни и смазала его кожу смирной. Фарисей критиковал Иисуса и сказал, что если бы он на самом деле был пророком, он бы не позволил грешнице прикоснуться к себе грешными руками. Иисус преподал Фарисею урок о ростовщике, который одолжил денег двум мужчинам — одному меньше, другому больше. Ростовщик простил их обоих и избавил от долгов перед ним.

Лила перестала втирать ваниль в мои ступни и подняла голову.

— Кто любил ростовщика больше?

Пожав плечами, я ответил:

— Тот, у кого долг был больше. — На лице Лилы засияла чертовски красивая улыбка.

— Правильно. Поэтому Иисус сказал, что у грешницы было много грехов, но за прощение этих грехов, она будет любить его больше.

Лила улыбнулась и сказала:

— Я люблю эту часть Писания.

— Да, почему? — спросил я, мои руки все еще были в ее волосах.

Лила закрыла глаза и сделала глубокий вдох, затем открыла их и сказала:

— Потому что я — Окаянная. Я грешница, очень грешная женщина, но однажды мои грехи будут прощены.

Мои руки все еще были в ее волосах, и мне нужно было успокоиться, чтобы не сойти с ума.

— Вот почему ты омыла мои ступни, детка?

Лила встала с колен и увидев расческу на столике рядом с кроватью, сказала:

— Могу я расчесать твои длинные волосы?

Бл*дь. Эта сучка убьет меня. Это была самая медленная, самая болезненная прелюдия.

— Да, делай со мной все, что хочешь, Ли.

Она потянулась к расческе и трясущимися руками начала проводить ею по моим волосам. Инстинктивно я обхватил руками ее тонкую талию, и Лила замерла в шоке. Наши взгляды встретились, и я не отпускал ее. Казалось, Лила почувствовала это и продолжала расчесывать мои волосы, ее руки были гребаным золотом на моей голове.

Процесс расчесывания внезапно остановился, и она сказала:

— Я омыла твои ноги, чтобы получить твое прощение.

Подняв руку, я взял ее за руку и потянул вместе с расческой из моих волос, встречаясь с ее взглядом.

— С какого хрена тебе нужно мое прощение?

— Потому что мое проклятье соблазнительницы приманило этих женщин сегодня, и тебе пришлось убить их. На твоих руках кровь. Я молю о твоем прощении.

Забрав расческу из ее рук, я бросил ее по комнате и поднял Лилу с пола, положил на кровать и навалился сверху.

— Кай! — выдохнула она в панике, и мои руки обхватили ее лицо.

— Давай-ка проясним это, детка. Я не достоин того, чтобы прощать тебя. Я грешник, и я люблю это. Такова моя жизнь. Смерть тянется за Палачами. Эти шлюхи заслужили смерть, прикоснувшись к тебе. Я даже не думал о последствиях. Вот как убийство больных, ревнивых мразей воспринимается мной.

Лила сглотнула, и наклонившись ближе, я сказал:

— Но ты… Ради тебя я убью любую мразь в мире, если ты окажешься под угрозой. Эти сучки умерли, потому что прикоснулись к тебе, Ли. Я защищаю тебя. Ты должна быть в безопасности.

Трясущаяся рука обхватила мою щеку, и Лила сказала:

— Я чувствую себя в безопасности с тобой.

Я опустил взгляд на Лилу, ее волосы разметались по подушке как гребаный нимб.

— Детка, — прохрипел я, — прямо сейчас ты выглядишь как гребаный ангел. Я не вижу признаков коварной, грешной женщины.

Лила опустила руку.

— Это маскировка. Дьявол красив, в конце концов.

— Тогда я, бл*дь, хочу дьявола Ли. Я хочу тебя.

Между нами повисла тишина, и Лила потупила взгляд. Но когда она снова подняла голову, я увидел в нем голод. Внезапно она провела пальцем по моей груди, и я зашипел.

Бл*дь!

Лила смотрела на меня долгое время, прежде чем облизала губы языком, опустив взгляд к моим губам. Мой член затвердел, и ее взгляд вперился в мой, ее щеки стали пунцовыми.

Лила поерзала в моих руках и наклонилась, ее рука обвила мою шею.

— Я бы хотела... поцеловать тебя сейчас.

Удивленный, я приподнял брови, и Лила усилила свою хватку.

— Я... прежде я никогда не целовалась, только когда была ребенком и тогда меня заставили. И у меня дома... когда я участвовала в Дане Господней, губы брата Ноя не встречались с моими. Он беспокоился, что я украду его душу, потому что моя душа была темной и нечистой.

Я сжал руки в кулаки и боролся с тем, чтобы не потерять контроль из-за этого бредового утверждения. Моей сучке было двадцать четыре, и ее никогда не целовали из-за какого-то бредового оправдания, в которое она верила. Если бы я мог выкопать этого бородатого ублюдка, чтобы убить его снова, я бы сделал это... неоднократно.