Спасенное сердце

Сев, я начал снимать свой жилет, футболку и джинсы, и натянул боксеры. Обычно я не носил нижнее белье, но не хотел пугать Лилу своим голым видом и стояком. Мне тоже нужно было принять душ, смыть зловония гребаных нацистов со своей кожи. Когда посмотрел на часы на стене, я понял, что Лила была в душе чертовски долго. Прошло двадцать минут, вода все еще текла, но я не слышал ни звука от нее.

Подойдя к двери, я прижался ухом к дереву, но не услышал ничего, кроме звука воды. Постучавшись, я спросил:

— Лила, ты в порядке?

Ответа не последовало, и мое сердце ускорило ход.

— Лила? Скажи что-нибудь?

Снова ни хрена, поэтому я подергал дверную ручку — закрыто.

— Лила, скажи что-нибудь, или я войду, — предупредил я.

С другой стороны по-прежнему не было никаких звуков, я отодвинулся, затем используя свою силу, ударил плечом по двери, треснув дерево, когда дверь распахнулась.

Пар от душа наполнил комнату, и я едва мог видеть свои руки перед собой.

— Лила? Где ты, черт побери?

Я уловил шмыганье носом в душевой и последовал на звук, через открытую дверцу душевой можно было кое-что разглядеть, и я увидел, что голая Лила свернулась на полу, обхватив руками ноги.

— Лила! — закричал я и бросился через открытую дверь душа, выключил воду и опустился на колени. Лила была вся промокшая. Я пробежался по ней взглядом, не заметив ранений или крови.

— Лила! Поговори со мной! — приказал я.

— Я не могу подняться, — прошептала она, ее голова все еще была опущена.

Я сделал шаг вперед и осмотрел ее ноги — ничего.

— Почему ты не можешь встать?

Лила подняла голову и взглянула прямо на меня. Она была бледной, вокруг ее глаз были красные круги от слез, и ее мокрые длиной до талии волосы были заправлены за уши.

— Я… я начала мыться, но продолжала думать о том, что произошло, об оружие. Мэй... Ордена больше нет... обо всем и упала на пол. Теперь я не могу подняться.

— Малышка... — я затих и провел пальцем по ее щеке. Мой желудок сжался, когда я посмотрел на нее. Сильнейшее желание ее защитить переполняло меня. Мои внутренности почти разрывались надвое от потребности обнять ее, прижать ее ближе, чтобы она перестала дрожать и бояться.

— Я... я не могу двигаться,— выдохнула она и опустила голову. — И я веду себя непристойно... Я обнажена... Я грешна, слаба...

Не обращая внимания на ее ненависть к себе, я поднял ее на руки и понес из ванной, моя сучка все еще была в позе эмбриона. Ее нос уткнулся в мою шею, она подняла левую руку и положила мне на щеку. Я опустил взгляд, шокированный ее жестом, когда ее пальцы начали очерчивать мои губы.

Я хладнокровно убил больше людей, чем мог сосчитать. Я сталкивался со смертью, был подстрелен, меня резали... но я никогда не боялся так, как в этот момент, когда смотрел на самую потрясающую сучку из всех существующих, и боялся, что мог потерять ее, боялся, что все еще мог потерять ее.

Сев на кровать с ней на руках, я потянул одеяло за конец и обернул его вокруг ее влажной кожи.

— Тебе холодно? — спросил я, мой голос звучал слишком низко.

Она покачала головой, ее руки все еще были на моем лице, взгляд вперился в мой.

— Ты спас меня, — прошептала она, и мой желудок сделал сальто. — Ты прыгнул перед пулей из-за меня.

— Да, — прохрипел я, смотря на ее лицо; слезы скопились в уголках глаз.

— Ты спас меня... Спас мою жизнь.

Напрягаясь из-за слишком большой эмоциональности между нами, я прижал ее крепче, ощущая ее обнаженную кожу на своих руках.

— Ни в коем случае ты не умрешь, сладкие щечки.

Лила переместила пальцы с моих губ на подбородок.

— Почему я так важна для тебя, что ты спасаешь меня? Я бремя, навязанное тебе.

Сжав ее пальцы, я поднес их к своим губам и поцеловал, моя грудь разрывалась от признания:

— Потому что я чертовски сильно люблю тебя, Ли... Я, бл*дь, схожу по тебе с ума. Ты не бремя.

Лила резко вдохнула, и ее глаза расширились.

— Кай... почему?

Я рассмеялся.

— Чертовски глупый вопрос, сладкие щечки, — ответил я. — Как спросить меня о невозможном. Просто я люблю. Я люблю тебя, безумная святоша

Лила смотрела на меня долгое время, прежде чем облизала губы и пустила взгляд к моим губам. Мой член затвердел, когда наши взгляды встретились, ее щеки стало ярко-пунцовыми.

— Очень, бл*дь, люблю тебя, — добавил я.

Лила потянулась и со слезящимися глазами прижала свои губы к моим. Мои пальцы обхватили ее длинные пряди, и я углубил поцелуй, мой язык встретился с ее.

Моя левая рука оставила ее волосы и медленно спускалась по ее обнаженной руке и под одеяло, чтобы обхватить ее за заднюю часть бедра.

Наши рты сталкивались с еще большим напором, и мой член становился тверже, настолько, что было больно. Лила отстранилась, ее глаза были полузакрыты, опьяненная от нашего поцелуя. Мы оба тяжело дышали, и я пытался успокоиться, но с ее напряженным тельцем, извивающимся на моих коленях, все шло не так, как я планировал.

— Кай... — простонала она, и я потерся своей щекой об ее.

Ее голос почти развязал мне руки, не говоря уже, что я ощущал, как ее киска становится влажной над моими боксерам.

— Что, детка? Скажи мне, что, черт побери, тебе нужно?