Спасенные

Они взяли оба котелка, из тех, которые оказались у них в хозяйстве. Один маленький, который Спас уже видел, а второй побольше, но тоже весь измятый и видавший виды, зато начищенный. Ещё у Матильды было три ножа. Настоящих, железных. Только вот от множественных заточек лезвия стали очень узкими и истончились. Но это всё равно было неплохо. Взяв самый крупный нож в руку, Спас почувствовал себя более уверенно.

— Откуда у вас ножи? — спросил Спас у Юны, тут же с такими штуками туго, мне Матильда рассказывала.

— Она отобрала их у бандитов, — сказала Юна, — специально охотилась за ними. Даже у них такие встречаются редко. Но мама выслеживала тех, у кого они есть и забирала. Но она добыла их до моего рождения. Когда я появилась, она уже не стала так рисковать. В общем, в результате одной такой неудачной вылазки я и была зачата…

— Вот как? Ты про это знаешь? Она тебе всё это рассказала? — удивился Спас.

— Я знаю всё, что знала мама. Она мне рассказывала обо всём, что с ней случилось. И про тот случай тоже.

— Как же ей удалось спастись? Почему её отпустили? — спросил Спас.

— Её не отпускали, она сбежала. Их было трое. Она говорит, что ей повезло, что только трое. Они, когда её поймали, не захотели делиться со всей бандой, поэтому увели её подальше, спрятали, держали на привязи и насиловали много дней…

— Фух, остановись, — Спас замахал руками, — я не могу слышать, когда маленькая девочка рассказывает такое про свою маму. Это не правильно.

— Ты сам спросил. Ну, в общем, ей удалось сбежать. В результате, на свет появилась я. Мама говорила, что если бы они отвели её в банду, то она бы точно не выжила. Это был бы конец. Так что ей повезло, что они не захотели делиться, — сказала Юна.

— Да уж, везение, так везение, — сказал Спас.

— Всё познаётся в сравнении, так моя мама всегда говорила, — сказала Юна.

— Это верно, — задумчиво сказал Спас, — то, что сегодня для тебя страшная трагедия, завтра может показаться счастливейшим днём в жизни. И наоборот. Тут уж не поспоришь.

Юна собрала свою одежду, которой было не так уж и много, в небольшой самодельный рюкзачок. Большая котомка со спальниками и другими общими вещами досталась Спасу. Они набрали ещё в одну сумку продукты, которых оказалось не так уж и много. Мяса не было, только какие-то корнеплоды и овощи, да вязанки сушёных стеблей. Но Юна очень уверенно их сортировала и выбирала, какие именно нужно взять с собой, так что Спас понял, что она знает что делает.

Как оказалось, готовить она и в самом деле умеет неплохо. Перед тем как идти, она наварила рагу из того что было, и оно оказалось довольно вкусным. Спас это отметил, а Юна, слегка оправдываясь, сказала:

— Мы тебе вот такое не готовили, потому что здесь нужны стебли «сырой травы», как её мама называла. Но это она сама придумала название, как это на самом деле зовётся, мы не знаем. Но она растёт далеко, и добывать её тяжело. Она ей только меня кормила. С ней любое варево вкусным кажется. Но теперь экономить не будем, все остатки я с собой забираю.

— Я видел, как ты только сухую траву туда кидала, — сказал Спас.

— Ну да, сырая она только когда растёт, а когда высохнет, то сухая. Не цепляйся к словам, — сказала Юна.

— Да нет, я не в этом смысле, — сказал Спас, продолжая наворачивать рагу грубо выструганной ложкой.

Когда всё было готово, Спас сказал:

— Может, выйдем завтра на рассвете? А то мы уже большую часть дня потратили.

— Нет, — Юна отрицательно покачала головой, — ещё и середины дня нет, мы много успеем пройти. Здесь слишком тяжело. Всё напоминает о маме, а её больше нет. Нужно идти.

Спас кивнул.

— Ну, нужно, так нужно.

Уйти у них получилось недалеко. Они натолкнулись на банду. Пришлось залечь в небольшом овраге и, засыпавшись листвой ждать, пока бандиты не уйдут куда-нибудь. А те не спешили и шарахались по округе в поисках пропитания. В основном безуспешно. Обратно в свои пещеры было тоже не пройти, не рискуя столкнуться с кем-то из банды. Пошептавшись, Спас с Юной решили ждать, сколько будет нужно.

Надо сказать, что Юна проявляла неожиданную выдержку для ребёнка. Лежала в листве, не ныла, не жаловалась. Только иногда Спас слышал, как она тихонько всхлипывает. Но эти всхлипывания относились, скорее всего, к маме, смерть которой она ещё толком не пережила, да наверное даже и не осознала.

Спас думал, что нужно было как взрослому, настоять на своём, переждать ещё немного, пока горе не притупится, и мысли не станут яснее, а не идти на поводу у маленькой девочки. Но возможно, это бы не получилось, уж больно Юна решительно была настроена. А потом, теперь было уже поздно, и раз они двинулись в путь, то нужно было следовать по этому пути дальше.

От этих мыслей его отвлекли голоса. Разговаривали двое. Они шли как раз в их сторону и оказались так близко к Спасу и Юне, как никто до них. Они остановились прямо на краю оврага. Разговор у них был ерундовый, обсуждали главаря банды. Для Спаса ничего важного в их словах не было, никакой интересной информации. Но он на всякий случай достал тихонько нож и крепко сжал его в руках.