Спаси и сохрани любовь

Мать явно встревожилась, любящее сердце раздирали внутренние противоречия. С одной стороны, матери нужно было поговорить по душам с родной дочерью, а заодно хотелось рассказать продолжение какой-нибудь тягучей серии из очередной «мыльной оперы». Она с неутомимым постоянством смотрит сериалы и слушает новости до умопомрачения, чтобы утром пересказать Инессе по телефону все просмотренное и услышанное. В материнской душе еще тлела надежда, что ей удастся выпросить у дочери хотя бы один свободный вечерок. Но Инесса не желала выслушивать ежедневную сводку новостей от очередного премьера. У нее в голове творился сплошной бедлам. Она влюбилась. И не знала, как вселить в мужчину вожделение, ведь Инесса никогда этого не делала. Она ничего не умела. А тут мама со своими важными делами, ну полная безнадега.

– Мам, жаль, что мудрость приходит вместе со склерозом, – ехидно выдавила из себя Инесса, – ты забыла, что мне нужно уходить?

– Ничего не забыла, – сердито сказала родительница, – иди, Инесса, иди, вечером позвоню.

– Пока, ма-ам, встретимся на неделе, – дочерняя любовь победила прагматичную черствость.

В конце концов, можно угостить маму хорошим обедом в выходные дни, Инесса легко избавилась от гнетущего чувства неловкости. Веткина опрометью заметалась по квартире, не опоздать бы. Недавно «Планета» переехала в новый офис. Прежний бизнес-центр больше не отвечал современным требованиям: слишком далеко от центра города. Не престижно, клиенты нос воротят, любой конкурент легко переманит неустойчивого к соблазну заказчика. Бобылев купил новое здание на Садовой улице. Совсем близко от Гостиного двора, от Невского проспекта, от театров и светской жизни. Ровно в тринадцать Бобылев по обыкновению обедает. Нужно успеть попасться ему навстречу. Изысканный костюм в английском стиле подобран для создания дивного образа, Бобылева-то еще соблазнить надо. Инесса еще раз оглядела себя в зеркале, посмотрела в глаза стройной девушке в обтягивающих бриджах и довольно хмыкнула. Зря беспокоилась. От зеркального отражения исходила чувственная ярость. Зеркало дрожало и переливалось. Инесса еще раз повернулась на каблуках и вышла за дверь. Невесомое тело спешило любить, оно стремительно неслось навстречу новому.

На вентиляторе повис Гришанков, он стоял на стремянке и что-то вкручивал в лопасти. Заметив Инессу, Коля густо покраснел. Наверное, какую-нибудь подлость придумал. Гришанков – большой мастер на свинячества. Он изобретает их в огромном количестве, а после разбрасывает повсюду. Но Инессе было не до Колиных причуд. Пусть мастерит свои подлости. У нее теперь другие заботы. Инесса прошмыгнула под стремянкой, на которой торчал Гришанков, подавив в себе желание пнуть неустойчивую конструкцию.

– Инесса, привет, – крикнул сверху Коля.

– Привет, Гришанков, – ответила Инесса, грохнув дверью, лелея надежду, что шаткий помост не выдержит массивного Колиного туловища, но Гришанков устоял.

Маринка Егорова красила ресницы. Она прищурила глаза, водя кисточкой вверх и вниз, глядя на нее, можно было подумать, что Егорова красит лицо сплошным черным цветом.

– Ты опять ревела, Егорова? – спросила Инесса, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Нужно было разрядить утреннее напряжение.

– Нет, не ревела, – сообщила Марина, не прерывая движений. Из-под руки можно было заметить, что Егорова чем-то недовольна. Маринку явно что-то тревожит. Это было заметно по черному лицу. – Это тебе реветь надо, Инесса.

– А мне зачем? – Веткина погладила узкие бедра.

Ей нравилось трогать собственные бедра, ни одной жириночки, ни единой складочки, даже на щипок не захватить. Ровная линия бедра. Талия в обхват руки.

– А к Бобылеву жена пришла, – заговорщически сообщила Марина, на миг оторвавшись от важного занятия.

Черные ресницы сразу отклеились, став отдельным предметом. Инесса разозлилась на Егорову. Разозлилась от бессилия. Кажется, у Веткиной появилась вредная привычка – мысленно злиться.

– Зачем? – бессмысленно повторила Инесса, продолжая оглаживать ладонями идеальные бедра.

Равномерные и бездумные движения – вниз и вверх. Вверх и вниз. Можно на подиуме демонстрировать.

– Пришла качать права. У них же развод еще не оформлен, оказывается. – Егорова вновь принялась за окраску редких ресниц.

Можно подумать, от щедрой покраски ресниц у Егоровой станет больше. Или они станут гуще. Инесса громко хлопнула ладонями по бедрам – хлопнула натурально, вызывающе. В офисе звонко щелкнуло.

– А мне что за дело? – презрительно выгнув бровь, Инесса продефилировала мимо изумленной Егоровой. – Пусть качает права. Имеет право. Она – жена. Бобылев – муж. Что им еще делать-то? Звериный оскал капитализма.

– Оскал-то оскалом, но Бобылев тебя искал, бегал тут по коридорам. – Маринка яростно фыркнула. – В дверь заглядывал.