Спаси меня

Вы заблуждаетесь, если думаете, что подобное горе облагораживает человека. Ты сторонишься людей, на вечеринках ведешь себя как зануда, на лице высыпают прыщи. Ночью лишаешься сна, а днем постоянно вздыхаешь, почти ненавидя себя и ту, которую любил и потерял. Ее, конечно, гораздо сильнее — по справедливости. Но и свое отражение в зеркале не слишком радует: бледный, сутулый, разбитый, разуверившийся в себе неудачник. Становится ли несчастный человек мудрее? Нет, мудр тот, кто перестал надеяться.

Когда я не обслуживаю деловых леди в номерах отелей, стараюсь бывать с людьми — иногда очень помогает. Еще беседы с Кэт здорово выручают. Я рассказываю обо всем, что меня мучит, и она выслушивает. Не судит строго, не выказывает излишнего сочувствия и даже дает здравые практические советы. Только проблема в том, что по какой-то изощренной иронии судьбы они сводятся к одному: больше бывать в обществе и как можно чаще заваливаться с кем-нибудь в постель. «Причем не обязательно искать партнера по душе».

Разве можно поступать так низко и бессердечно?

Я не стану спорить с распространенным мнением, будто мужчины не в ладах с чувствами и эмоциями. Все мальчишки, парни и дедушки от мала до велика это давно усвоили. Да и как не усвоить, когда тебе без устали напоминают о такой простой истине матери и жены, сестры и подруги — а им виднее, они же гораздо умнее нас, больше знают и желают нам только добра.

Да, согласен, я понятия не имею, какими словами определить, что со мной происходит. Только я знаю одно — так не должно быть. На днях в супермаркете я ничего не смог приобрести, просто физически не смог. Вокруг висели стонущие под тяжестью товаров полки, люди катили мимо тележки, врезались мне в пятки, а я стоял посреди ряда, будто оглушенный, и, не видя вокруг себя ничего, теребил в кармане список покупок, пока от него не осталась труха.

Или еще: совсем недавно я пытался перейти дорогу. Хотел уже шагнуть с тротуара, как вдруг поднял взгляд, засек несущийся прямо на меня автобус и понял, что он разметет меня на куски, если я сделаю шаг вперед. И я сделал этот шаг. Спасибо, сзади стоял какой-то парень, который мигом схватил меня за шиворот и втащил обратно на тротуар, а то как пить дать не было бы меня уже на этом свете. И не подумайте, будто я решил свести счеты с жизнью, что вы! Просто навалилась какая-то рассеянность. Разум притупился настолько, что забыл о своей прямой обязанности заботиться о выживании и самосохранении, и парит где-то далеко. И мне хорошо известно где.

Еще я помню свой последний кошмар — типичный образчик многочисленных терзающих меня в последнее время дурных сновидений: Бет берет меня за руку, нежно-нежно смотрит в глаза и говорит: «А теперь тебе будет больно» — и вонзает в мою побагровевшую безвольную ладонь большой кухонный нож. Медленно-медленно, миллиметр за миллиметром.

Похоже, самое время просить Клайва об одной услуге. Не хочу, чтобы Майлз узнал о нас с Бет. То есть, с одной стороны, хочу, конечно, но если она твердо решила с ним остаться, тогда, думаю, лучше принять меры, чтобы тайна случайно не выплыла.

Господи, да я, наверное, святой.

Так, значит, Бет была в Эдинбурге. А я оставался в городе.

— Алло? — отвечает ледяной голос.

— Привет, Эмма. Клайв дома?

— Здравствуй, Дэниел, как поживаешь?

— О, все прекрасно. А ты как?

— Очень хорошо, спасибо.

— Ну и отлично. И все же — где Клайв?

Чудовищная пауза, так молчать умеет только Эмма. Думаю, подобную тишину можно услышать разве что в Антарктике, когда наступает временное затишье между снежными бурями. Наконец она говорит: «Минуточку», — и кладет телефонную трубку на стол, и уже в самом звуке — точном, аккуратном «цок» стерильно белого пластика по дубовому столу — чувствуется размеренная рука пунктуальной хозяйки дома.

Ожидание затягивается.

Я напрягаю слух, стараясь расслышать происходящий на заднем плане разговор, и кажется, временами до меня доносится скрипучий шепот Эммы, будто кошка скребется в заледеневшее окно. К телефону подходит Клайв.

— Как провел выходные?

— О, прекрасно, в субботу сходили с Эммой в ресторанчик. Хорошо посидели, тихо — ну, ты знаешь.

— И она, полагаю, заплатила.

— Что?

— Да нет, ничего, пошутил.

— Ах да. Вообще-то платила и вправду она.

Такого я не ожидал. Бывает, сложится о человеке нелестное мнение, а потом кто-то возьмет и нагло его развеет. И тогда чувствуешь себя кошмарно — будто тебе в лицо тычут, указывая, какой ты предвзятый, несправедливый и, что самое главное, пристрастный человек.

— Значит, в субботу вас с Эммой не было дома?

— Э-э… Ну да.

— Клайв, я не слишком обременю тебя, если попрошу об одной услуге?

— Какой услуге?