Спаси меня (ЛП)

- Хорошо. – Сейчас на рынке каждая сделка имела значение. Даже с маленькими комиссионными. – Позвоню тебе завтра.

Она отключилась и бросила телефон в держатель для стаканов.

За окном проплывали пятна коричневого, коричневого и снова коричневого, нарушаемые только рядами ветряков, стоявших в отдалении. Теплый техасский ветер медленно вращал их пропеллеры.

В голове Сэйди с каждым медленным вращением скользили воспоминания детства и забытые чувства. Она испытывала все те же смешанные эмоции. Старые эмоции, которые всегда спали до того момента, как она пересекала границу штата Техас. Смешение любви и желаний, разочарование и упущенные возможности.

Некоторые из ранних воспоминаний Сэйди были о том, как мама одевает ее для конкурса. Воспоминания о чрезмерно пышных платьях и массе фальшивых волос, прикрепленных к ее голове, с годами становились все более туманными. Хотя она помнила свои чувства. Она помнила веселье и возбуждение, и утешающее прикосновение материнской руки. Помнила беспокойство и страх. Желание сделать все хорошо. Желание доставить радость. Но это у нее никогда не получалось. Сэйди помнила разочарование, которое ее мать безуспешно пыталась скрыть каждый раз, когда дочь выигрывала в номинации «лучшее фото с домашним питомцем» или «лучшее платье», но не могла выиграть главный приз. И с каждым конкурсом Сэйди старалась сильнее. Она пела чуть громче, двигала бедрами чуть быстрее или добавляла огня в свой танец. И чем больше старалась, тем больше не попадала в тональность, в ритм и в границы сцены. Учительница всегда говорила ей придерживаться того, что они разучивали на тренировках. Двигаться четко по сценарию, но, конечно, Сэйди никогда так не поступала. Она всегда испытывала трудности, когда нужно было делать или говорить то, что ей велели.

О похоронах матери у нее остались туманные воспоминания. Звуки органа, эхом отражавшиеся от деревянных стен церкви, жесткие деревянные скамьи. Поминки после похорон в «Джей Эйч» и пахнувшие лавандой объятия тетушек.

- Бедный осиротевший ребенок, - причитали они в перерывах между поглощением сырного печенья. – Что теперь будет с бедной осиротевшей малышкой моей сестры?

Сэйди не была ни малышкой, ни сиротой.

Воспоминания об отце были более живыми и четкими. Резкий профиль на фоне бесконечной голубизны летнего неба. Большие руки, сажавшие ее в седло, и она сама - вцепилась в повод, пытаясь не отстать от отца. Тяжесть его ладони на ее голове, ощущение мозолистой руки, касавшейся ее волос, пока она стояла перед белым гробом матери. Тяжелые шаги мимо двери в детскую, когда она рыдала в подушку.

Отношения Сэйди с отцом всегда были сбивающими с толку и трудными. Взлеты надежды и падение разочарований. Эмоциональное напряжение от войны, которую Сэйди всегда проигрывала. Чем больше чувств она выказывала, тем больше пыталась ухватиться за отца, и тем больше он отталкивал ее, пока она не сдалась.

Годами Сэйди пыталась оправдать чьи-то ожидания, возлагаемые на нее. Матери. Отца. Всего города, полного людей, которые только и ждали, что она будет милой, хорошо воспитанной, обаятельной девушкой. Королевой красоты. Кем-то, кто заставит их гордиться, как ее мать, или кем-то, кого они будут уважать, как ее отца. Но к старшим классам она устала от этой тяжелой задачи. Она сбросила этот груз и стала просто Сэйди. Оглядываясь назад, она могла признать, что иногда ее поведение было слишком оскорбительным. Иногда намеренно. Как, например, розовые волосы и черная губная помада. Это не было проявлением стиля. Это было попыткой найти себя. Отчаянной просьбой о внимании того единственного человека на планете, который вечер за вечером смотрел на девочку-подростка через обеденный стол, но, казалось, никогда ее не замечал.

Шокирующий цвет волос не сработал, так же как и череда плохишей-бойфрендов. В основном отец просто игнорировал Сэйди.

Прошло пятнадцать лет с тех пор, как она побросала вещи в машину и оставила родной Ловетт далеко позади. И возвращалась обратно так часто, как только могла. Пару раз на Рождество. Несколько раз на День благодарения и один раз на похороны тетушки Джинжер. Которые состоялись пять лет назад.

Сэйди нажала на кнопку, и окно скользнуло вниз до конца. Ветер трепал ей волосы, а чувство вины сдавливало затылок, потому что в памяти всплыл последний визит отца. Это было примерно три года назад, когда она жила в Денвере. Отец приехал на Национальное западное шоу скота.

Сэйди снова нажала кнопку, и стекло поднялось. Странно, что прошло так много времени, но так и было, потому что вскоре после той встречи она переехала в Феникс.