Спаси меня, мой талисман!

– Белава, нам надо объясниться. Не думай, что я сердит на тебя из-за моей тетки. Ты ни при чем: такова судьба еврейских женщин. Ты, наверное, боишься, что я раскрою хозяину тайну наших отношений и посею в его душе сомнения относительно ребенка? Поверь мне, я давно бы ему сказал, если бы хотел, но не хочу вредить ни тебе, ни твоему будущему ребенку. И вообще я ухожу от мытника. Мой дед позвал меня к себе. Он уже совсем старый, скоро помрет. Если я успею вовремя приехать, мне достанется несметное богатство. Не скрою, я хотел бы взять тебя с собой. Ты мне нравишься, Белава. Но я не могу жениться на тебе. Как я покажусь деду на глаза с женой-язычницей? Он и меня проклянет, как когда-то моего отца. Но не подумай, что я из-за богатства деда отказываюсь от тебя и ребенка. Все намного сложнее. Дед и тетка – мои единственные кровные родственники, и я не хочу терять их. Что касается ребенка, то я не уверен, мой он или нет. Мытник тоже может быть его отцом…

– Я понимаю тебя, – Белава обрадовалась, что Заккай решил покончить со всеми недомолвками между ними. – Я должна тебе сказать, что никогда не считала, что ты чем-то обязан мне. Между нами не было любви, а влечение, которое мы испытывали, было простым плотским желанием. Я не виновата, что мытник решил жениться на мне. Я этого вовсе не хотела.

– И последнее, что я должен тебе сказать, – Заккай словно не слышал женщину, стремясь высказаться до конца. – Ты, наверное, подумала, что тех змей подкинули тебе я или тетя. Я не отрицаю, что желаю, чтобы тетя осталась женой мытника, но лишить тебя ради этого жизни я не смог бы. А тетя вообще не способна причинить кому-то вред. Я не знаю, кто хочет тебе смерти, но человек этот живет не в усадьбе мытника. Ты не расслабляйся и никому не доверяй. Будь осторожна. А теперь… прощай…

В руках мужчины вдруг оказалось покрывало, которое взметнулось и накрыло Белаву с головой. Сначала она не испугалась, не удивилась, приняв все за шутку, вскочила, замахала руками, стараясь сбросить покрывало. Но невидимые веревки уже опутывали ее тело, и вскоре она уже не могла пошевелиться.

– Прости, Белава, но ты приносишь несчастье, – услышала она хриплый голос Заккая.

Ее бросило от страха в дрожь. Неужели все слова были ложью, чтобы усыпить ее бдительность? Неужели Заккай желает ее смерти? Сейчас камень на шею – и в воду.

Край покрывала отогнулся, высвобождая ее голову. Белава жадно захватила ртом воздух. Но надышаться не успела: перед глазами мелькнуло ребро ладони и опустилось ей на шею.

Мытник, вернувшись вечером домой с рынка и узнав, что Заккай с Белавой еще не вернулись, забил тревогу. Служка, посланный к стражам крепости, сообщил, что охрана главных ворот видела, как Заккай с женщиной вышли из города, но назад ни в эти ворота, ни в другие не входили.

Искали и в городе, и за крепостью, но тщетно. Мытник не спал до рассвета, но едва короткий сон сморил его, в дверь постучали. Мужчина вскочил, обрадованный – наконец-то нашли!

В комнату протиснулась повариха Буда. Прямо у двери бросилась на колени и поползла к мытнику:

– Нет мне прощения, господин! – выла она, протягивая к нему руки. – Ведь я знала, знала, а молчала…

– Да что такое? Говори толком, – испугался мытник.

– Заккай и Белава давно спелись, еще в прошлое лето, только в тайне все держали.

– Как спелись? – не понял хозяин.

Повариха укоризненно посмотрела на него.

– Да как? Очень просто, как все мужчины и женщины.

– А ты откуда знаешь? – он все еще не хотел верить в предательство, свершившееся в его доме.

– Да заставала их не раз. – Повариха зажмурилась, чтобы не видеть страшного лица мужчины, и выпалила: – И ребенок, которого Белава носит, не твой, а Заккая. Наверное, поэтому они и ушли из усадьбы.

Мытник почувствовал, что если сейчас не сядет, то упадет. Он опустился на деревянное сиденье. Ведьма! Ведь он знал, что она принесет ему несчастье, но страсть глаза затуманила и едва его посмешищем не сделала.

Жалея себя, он вспомнил о жене. Ей-то каково было? Ведь он ее чуть на всю Хазарию не опозорил!

Жена, несмотря на ранний час, тоже не спала. Она с удивлением посмотрела на мытника, виновато вставшего на пороге. Рабыня-няня тут же удалилась, закрыв за собой дверь.

Мытник подошел к постели. Женщина невольно потянулась к нему. Он схватил ее руки, приложил к своим мокрым щекам.

– Прости меня, – с трудом выдавил муж.

Жена не выдержала, зарыдала.

Они сидели, обнявшись, торопясь выговорить все, что накипело на душе, одновременно прощая друг друга.

– Надо твоему отцу весточку послать, что мы помирились, а то примчится зазря, – вспомнил мытник про старика.

– Не примчится, – женщина покачала головой. – Заккай был вчера утром у меня, винился, что обманул тебя, гонца к отцу не посылал.

– Не посылал? – неприятно поразился мытник. – Почему?

– Меня жалел. Сказал, что отныне у нас с тобой все должно быть хорошо, – жена виновато склонила голову. – Прости, я ничего не знала и даже не поняла, что он задумал. Только сегодня догадалась…