Спаси меня от меня самого

Я думаю, мы все устали друг от друга, это путь любой группы, если они проводят года вместе. Мы были группой, которая работала усердно; мы тратили уйму времени на туры, записи, интервью и съёмки видео. Мы просто были вместе слишком много и это измотало нас. У нас даже появилась шутка, о которой мы вспоминали в каждом туре. Мы стали называть каждый новый день День Сурка, потому что всё было в точности как в фильме Билла Мюррей. В фильме, когда герой Билла Мюррей просыпается каждое утро, весь его день повторяется снова и снова. То же самое чувствовало большинство из нас, находясь в дороге: каждый день мы просыпались после обеда, ужинали, отыгрывали концерт, затем развлекались в течение нескольких часов, оставшихся до утра. На следующий день всё снова повторялось.

В течение всего этого времени, шоу были единственной вещью, которые нравились мне, и после того как концерт заканчивался, остаток дня тянулся для меня невероятно долго. Если мы могли отдохнуть немного во время вечеринки, то у нас оставалось ещё немного времени, и нам было чем заняться во всех этих различных городах, где мы выступали. Но мы оставались в своей колее и веселье длилось бесконечно долго, так что всё, что хотел каждый из нас после этого — это хоть немного поспать. С течением месяцев, вся эта рутина становилась всё больше и больше. Вся эта жизнь вместе, была похожа на то, будто мы были женаты друг на друге и нам никогда не хватало пространства.

Так что когда у меня появилось немного времени, чтобы покинуть парней и побыть дома, перед тем как мы сядем за создание и запись Issues, это делало меня счастливым. Каждый раз, когда я возвращался из тура, я был очень рад этому, потому что в домашней жизни не было всего того сумасшествия, которое было в туре. Я просто знал, что моя жизнь в семье будет идти прекрасно, и пока мы с Ребеккой держим свои привычки под контролем, всё будет хорошо. Мы были по настоящему счастливы. Мы с ней валяли дурака, танцуя смешные танцы и корча смешные рожи, пытаясь довести других до истерического смеха. Она постоянно придумывала различные ласковые прозвища для меня, например, «медвежонок», и затем называла меня так перед остальными парнями из Korn, чтобы заставить меня смущаться.

Также у нас был и хороший отпуск. Когда Джинни исполнилось четыре месяца, я взял её и Ребекку в тур по Австралии на неделю. Это было классно. Мы остановились в Золотом побережье[53]. Позднее, мы поехали на Гавайи и занялись подводным плаванием с аквалангом. Мы также отправлялись верхом на лошадях через горы к красивым водопадам. Мы были счастливы и влюблены. Но хоть и казалось, что всё у нас идёт хорошо, на самом деле всё снова становилось хуже, и каждый раз, когда снова начинались тяжёлые времена, они были гораздо тяжелее, чем раньше.

Много времени мы тратили, чтобы делать прикрытие. Мои родители жили всего в нескольких часах езды от нас, и когда мы посещали их, мы вели себя так, словно у нас всё было хорошо, даже если мои родители чувствовали, что что-то не так. Конечно, временами мы всё же были счастливы, но большую часть времени мы просто играли на публику, показывая, что мы счастливая семья, а затем, оказавшись дома, снова боролись друг с другом. Ну точнее, когда я оказывался дома. Ведь в основном я был в турах. Моё постоянное пребывание в разъездах плохо влияло на наши отношения. Моё отсутствие заставляло Ребекку обижаться на меня и мою работу — она была вынуждена сидеть дома с Джинни, в то время как я развлекался на вечеринках и выпивал. Я оказывался дома только чтобы снова начать бороться со своим пьянством, которое преследовало меня в дороге, и чтобы снова пообещать себе, что я больше не буду пить, когда снова окажусь в пути. Но затем, моё тело снова просило, тосковало по алкоголю, и я сдавался. Пьянство губило меня.

В дополнение ко всему, я по прежнему боролся со своими вспышками гнева, но никогда окончательно не мог избавиться от них. Всё было в точности как в отношениях с Шэннон. Когда я был вдали от Ребекки, я всё время думал о том, как я скучаю по ней и люблю её, но когда я был с ней, она только нервировала меня. Любая маленькая вещь, которую она скажет или сделает, приводила меня в ярость, как в те времена, когда я был подростком.

Но больше всего меня убивало то, как странно вела себя Джинни около меня. Когда ей было около двух лет, я приезжал домой и она смотрела на меня странно, как на постороннего человека, затем шла к Ребекке. Потом спустя час, она приходила и садилась ко мне на колени. Она едва узнавала меня, и это разбивало моё сердце.

А туры Korn тем временем не прекращались ни на день — только туры, туры и туры. Наш уговор о не более трёх дней подряд с жёнами вставал на пути Ребекки и Джинни, поэтому она обижалась, что не может поехать и жить со мной.

— Почему я не могу поехать с тобой? — спрашивала Ребекка.

— Ты не можешь, — отвечал я — Это ведь не только моя группа. Парни ведь тоже против.