Спаси меня от себя

— Только если ты обещаешь слушаться меня и папу, не делать глупостей, а лечиться дома и появиться сюда через пару дней, — «появляться тут каждый день!» вопит подсознание. «Появиться один раз и навсегда исчезнуть из моего больного воображения». Вторит разум.

— Я прослежу, так что другой вариант исключен, — Александр Павлович утвердительно кивает и двигается в сторону дочери.

А я не свожу взгляда с едва оголившихся ног.

Ног, способных свести с ума, способных подарить мне наслаждение как от дозы самого сильного наркотика и заставить страдать, если я вдруг не увижу их снова.

Ломка мне обеспечена.

Правой рукой нащупываю в боковом кармане брюк телефон и почти готов сорваться, чтобы совершить нужный звонок, но непослушное тело двигается к ней, магнитом тянет и ведет к божественному запаху.

Отец накидывает на нее свою куртку и идет вперед, на прощание махая рукой скромной персоне — человеку, думающему сейчас о дочери своего учителя никак не дружелюбно.

Еся замирает и не сводит с меня глаз, всматриваясь так тщательно, так глубоко в самое нутро, словно знает, как увидеть меня настоящего. А я смотрю на нее и пытаясь понять, за что она свалилась на мою голову. Зачем. ПОЧЕМУ.

Шаг. Я на метр ближе к своей неминуемой смерти.

Второй. Поднимаю руку и касаюсь пушистых волос.

Третий. Прижимаю хрупкое тело максимально близко к себе и шепчу на выдохе, цепляя губами нежную кожу уха.

— Тебе попался пьяный таксист, но ты мне должна, — маленькие ручки крепко сжимают мою талию, и я слышу рваный вдох.

Испуганный взгляд ловит мой отсутствующий взор, потому что смотрю сквозь нее, полностью затапливая себя в радужном свечении и незримом счастье от простого соприкосновения.

Все еще пытаюсь отлепить руку от тела, так идеально вписывающегося в мое. Словно паззл сошелся.

— Спасибо…Андрей, — запинается и сильнее сжимает руки за спиной, и этого достаточно для того, чтобы я всем телом ощутил её анатомические особенности.

Ничего не отвечаю, как будто со стороны наблюдаю за тем, как она отходит на меня.

Шаг. Поворачивается и улыбается.

Второй. Отворачивается и идёт быстрее, наверняка чувствует опасность от моего пристального осмотра.

Третий. Резко снимает простынь, осторожно кладет ее на стул в зале ожидания и поплотнее укутывается в широкую кожаную куртку, открывая на всеобщее подозрение то, что прямо сейчас мне лучше не видеть.

Несмотря на великоватую вещицу, сбоку цепляю тонкую осиную талию и явно не существующий изначально широкий разрез платья, не скрывающий божественного вида бедра, что мягко покачиваются в соблазнительной походке.

Но вот она поворачивается, и я вновь наблюдаю лишь прекрасные икры и головокружительные щиколотки.

Ныне явлено блаженство ваше, Андрей Бачинский.

Телефон хрустит в руках, словно я под прессом его сжимаю, когда я судорожно ищу нужный контакт в быстро наборе.

— Что второй?

Руки чешутся поскорее поговорить с падалью, причастной к повреждениям моей девочки. Твоей? Ха.

— Бачинский, мы вправляли ему кости, как ты думаешь? После наркоза спит.

Ярость проносится по телу.

— Надо было доломать оставшиеся.

Многозначительная пауза быстро приводит меня в чувства.

— Ты там выпил? Если да, то иди спи.

Черт!

— Валерию пришли ко мне.

Не прощаясь, кладу трубку. Яйца гудят от напряжения, вызванного одними лишь мыслями, и усиленного от объятий. Я здоровый мужик, немудрено, что я возбудился.

Снять напряжение сейчас для меня первоочередная задача. Я просто вытрахаю первую попавшуюся, а о ней буду думать исключительно как о самом чистом и светлом, что случалось со мной в жизни.

Глава 10

ЕСЕНЯ

Руки трусятся от пережитых эмоций, словно я бывалый алкаш после перепоя, пока я неуверенной походкой движусь за внушительной фигурой отца, кутаясь в широкую куртку.

Он останавливаются возле рецепции и заполняет бумаги, пока я отрешённо пялюсь на пустынный двор, медленно продвигаясь к выходу.

Улица поглощает меня своим фоновым шумом, но безумные мысли хаотично скачут в голове, вызывая еще большее головокружение.

Нос все еще улавливает аромат едва слышных духов, а может и не духов, а именно его запаха. Если бы не внезапно доносящийся грубый голос, я бы так и продолжала витать в бурных фантазиях.

— Он соврал мне.

Конвульсивно дергаюсь и с ужасом всматриваюсь в гневное лицо папы. Уже вышел и наверняка наблюдал за мной со стороны.

— Ты о чем?

— Я о том, что вы оба не договариваете нечто крайне важное. А я очень не люблю ложь, Есеня, как и ты, так почему тебе кажется возможным скрывать от меня правду? — подходит ближе и смотрит прямо в глаза, не давая отвести взгляд.

Губы дергаются в нервной улыбке, и этим я сдаю себя с потрохами.

— Где Костя? — рык усиливается. — Почему его не было с тобой в машине, и как вообще так получилось, что ты очутилась одна с таксистом ночью?!

Мысли перескакивают и несутся впереди здравого смысла, когда в голове всплывают слова Андрея, и я принимаю единственно верное решение, вспоминая все проблемы отца с сердцем.

— Мы поругались и расстались. Больше говорить об этом я не хочу.