Спаси меня (СИ)

— Я знаю твой номер телефона. — Перебила она Штаты, но все же приняла записку.

— Этот уж точно не знаешь. У меня их два. — Отпустил он ее руку и улыбнулся. — Звони в любое время. Я всегда отвечу тебе и помогу, если ты этого захочешь. Все же не нужно тащить эту ношу одной. Просто доверься мне.

* * *

Девушка как могла, оттягивала время до возвращения в ее родной город, но все же строгий голос мужа заставил купить ее билеты на ближайший рейс. Ее рука и спина не прошли даже за эти несколько дней, и, судя по его голосу, вскоре боль вернется и к другим частям тела. Всю дорогу Россия старалась успокоить себя, обещала, что это скоро закончится, а его гнев будет мимолетным. А затем она и вовсе уснула, истощенная переживаниями и страхом.

Как и обычно, Сергей не встретил ее в аэропорту, послав за ней телохранителей, не подготовил хотя бы какой-то приветственный подарок, даже не сказал «Привет» после долгой разлуки. Он все также лежал на диване, как и в момент их разлуки, что-то высматривая на экране телефона. Никакой реакции на ее появление в доме. Словно она не существует для него. Правда, хорошо, что он молчит, значит, сегодня есть шанс не попасть под его немилость.

Бросив пиджак на спинку стула в их спальне, русская тихо присела на край кровати, неспешно разбирая свой чемодан, заполненный вещами лишь наполовину. Она давно хотела купить себе что-то новое, чтобы не ходить в одной и той же одежде целый год, только муж не позволял. Стоило ей лишь попросить его о новой блузке или платье, как он с бездушным взглядом, поднимал на нее руку, крича о ее расточительстве и уродливом теле. Иногда, в порыве гнева, мужчина мог порвать или сломать вещи своей супруги, а на следующий день позволить ей приобрести костюм, но лишь тот, что выберет он. У нее не было воли, лишь право отвечать на его вопросы и работать. А если россиянка не была с ним согласна, то Сергей попросту бил ее до тех пор, пока она не извинится.

Жаль, что влюбленность так сильно затмевает разум, что не замечаешь того факта, что твоя вторая половинка на самом деле не такая уж и любимая. Интересно, если бы СССР был жив, чтобы он сделал? Всю жизнь коммунист учил ее, словно брак — это раз и навсегда, но никогда не говорил, что делать тем, у кого он несчастен. Повторил бы он свои же слова, узнав, что зять избивает его любимую дочь? Жаль, что этого русоволосая уже не узнает.

— Я хочу есть. Иди, готовь. — Подошел к ней мужчина, безразлично глядя на чемодан. — И поменяй постельное, оно грязное.

Служанка в собственном доме. Ее супруг никогда не относился к ней бережно после свадьбы, даже если его настроение было как никогда отличным.

— Хорошо. Сейчас сложу вещи…

— Я сказал, чтобы ты встала у плиты. — Рыкнул на нее тот, сжав пальцы в кулак. — Что-то непонятно в моих словах?

— Нет. Уже иду.

Лучше его не злить, иначе появится новый синяк на теле. Несмотря на его худощавое телосложение, бьет Сергей крепко, вкладывая в удар всю свою силу. Откуда у него столько злобы в душе? Она помнила его мать, светлейшую женщину в этом мире. Трудно поверить, что они являются родственниками.

Готовка иногда придавала ей сил жить дальше. Она не была великим поваром, но даже Сергей признал, что ее блюда сносные. Хотя эти слова приравнивались к пожизненному приговору, Россия все равно испытывала удовольствие во время приготовления пищи. Ее муж никогда не переступал порог кухни, даже если она засиживалась там допоздна. Эта комната была ее крепостью, где у русской была воля и право решать, что они будут есть сегодня. Она могла включить ту музыку, которая нравилась ей, петь и подтанцовывать сколько девушке было угодно. Иногда она специально затягивала готовку, чтобы насладиться этим моментом свободы. И, когда все было готово, русоволосая вновь погружалась в серость, слыша бешеный стук сердца от каждого движения мужчины.

— Как поездка? — вдруг спросил Сергей, отложив столовые приборы.

— Ничего особенного. Так и не пришли к единому решению. Через три недели снова соберемся, но уже в Берлине.

— Поедешь?

Снова вопрос, на который она не имеет права отвечать. Он в гневе по неясной причине, и теперь ищет повод, чтобы сорвать на ней злость. Благо, россиянка на горьком опыте смогла научиться предугадывать его ход мыслей.

— Как ты скажешь… Если хочешь, поедем вместе.

Облокотившись о спинку стула, Сергей с интересом разглядывал ее лицо, замечая дрожание пышных ресниц. Спустя долгие годы воспитания, она понимает, где находится ее место. Пусть Россия и страна, но все же в глубине души она человек и ранимая девушка, которую можно легко использовать в своих целях.

— Не хочу. Но ты можешь ехать. Только пиши мне вечером. — Встал он из-за стола, бросив салфетку на стул. — Убери все это.

— Хорошо.

Большая удача, если она ляжет спать без побоев. Если мужчина скроется в ванной комнате, то это означало конец адскому дню и покой до самого утра.