Спаси меня (СИ)

— Кажется, сегодня мне стоит отложить свои дела. — Вздохнул сквозь зубы мужчина, не замечая, как она выбралась из-под стола. — Ты меня точно с ума сведешь.

— Я всего лишь хотела тебя порадовать. — Невинно улыбнулась Россия, вздрогнув от прикосновения сильных рук к ее ягодицам. — И, кажется, я тоже получу немного удовольствия…

— Только немного? — резко притянул ее к себе США, спешно расстегивая пуговицы на рубашке. — Или полностью?

— Хотелось бы получить все удовольствие. — Закусила она губу, разглядывая сильное мускулистое тело. — Ты еще ходишь в зал?

— Не так часто, как раньше. — Сжал он ее грудь под тканью бюстгальтера. — Твои “мускулы” мне нравятся больше…

Штаты пытался снять с нее блузку как можно быстрее, запутываясь во множестве пуговиц дрожащими от желания пальцами, но русская, сгорая от нетерпения, убрала его руки, взявшись за это дело самой. К черту все, ей хотелось лишь его любви. Даже если он разорвет ее одежду, она не станет обращать на это внимание. Ее мысли отвлек приглушённый стон, стоило мужчине увидеть ее бюстгальтер. Серое кружево добавляло больше эротичности и страсти ее худощавому телу, однако для американца это было не так важно. Он уже задрал его, высвобождая возбужденную грудь россиянки, а после, оставив ласку, обхватил губами отвердевший сосок. Покусывая его, вновь вбирая в рот, слегка оттягивая до дрожи, блондин не давал ей продыху, больше не желая сдерживаться. Девушка сжала пальчиками светлые волосы возлюбленного, крепче прижимая к своей груди. Она запрокинула голову, тая в его руках от палящей кожу похоти. Он вновь провел кончиком языка вокруг ареола соска, сжал его губами, посасывая розовую бусину, в то время как рука жадно массировала полную грудь, выбивая все больше стонов из ее рта.

— США… — звала его Россия, упираясь поясницей в край стола. — У меня уже все горит…

— Твою мать… — выругался тот, вскочив с кресла.

Она успела только взвизгнуть перед тем, как сильное мужское тело прижало ее к столу. Холодная поверхность обжигала нежную кожу русской, пока его руки грубо снимали с нее брюки и кружевные стринги. Она невозможно сексуальная в этом белье, но лучше, конечно же, когда она с желанием смотрит на него, лежа на его письменном столе с отставленной кверху попкой. Как же тут не сорваться?

— Ты грубиян. — Игриво двигала бедрами россиянка, словно прося не медлить.

— Маленькая задира. — Шлепнул ее по ягодице блондин, слыша довольный тихий стон. — Посмотрим, какая ты на вкус?

Опустившись на колени, он раздвинул пальцами ее влажные от похоти половые губки, ощущая легкое дрожание, а после провел языком. Девушка ахнула, сжав пальчиками край стола, слегка приподнявшись, но сильная рука ловко удержала ее. Мужчина не переставал его жадные ласки, скользя языком по извитым складочкам, дразнил ее возбужденный клитор, наслаждаясь пылающей страстью и сдавленными стонами возлюбленной. Россия не могла больше терпеть, приподнявшись на носочках, ощущая сковавшую ее ноги судорогу. Язык бесстыдно изучал ее, дразнил, толкался внутрь ее влажного лона, пока она умоляла его о большем. Русская хныкала, все больше намокая от требовательных движений, чувствовала, как его пальцы быстро массировали требующий ласки клитор. Еще немного, и она кончит, роняя его вещи на столе, но США не позволил ей достигнуть этой грани.

— Кое-кто уже изголодался? — провел он головкой члена по ее промежности, задевая пульсирующую плоть.

— Да! — ахнула та, простонав от нового жара чувств.

Ласкать его во рту, конечно, приятно, но лучше ощущать крупную возбужденную плоть внутри себя. Прижавшись ко входу, он проник в нее на всю длину, запрокинув голову и глухо рыкнув. Она стиснула его плоть внутри, чувствуя легкую пульсацию, а после слегка расслабилась, позволяя возлюбленному сделать новый толчок. Прерывисто и грубо двигаясь в ее влагалище, Штаты не мог никак насытиться ее стонами и мокрым от пота телом. От каждого толчка ее соски сладостно потирались о столешницу, легкие шлепки лишь добавляли огромное удовольствие к двигающемуся внутри члену. Головка все чаще задевала ее чувствительную точку, приласкав вход в матку, от чего Россия взвизгнула, больше принимая его в себя.

— Еще! О, дорогой! Еще! — стонала русская, теша самолюбие своего возлюбленного.