Спаси Меня (СИ)

Я, на этих словах, резко повернулась и присела. Мимо моего уха пролетела бита. Охуеть! Я, не долго думая, выстрелила в ногу громиле. Тот, заорав, рухнул на пол, пытаясь зажать рану. Краем глаза замечаю второго, резко поднимаюсь и наставлю пистолет ему в лицо.

— Дернешься, выстрелю — прошипела я. И тут я замечаю движение со стороны Кристины. Поворачиваюсь, и вижу как она несется на меня с вазой.

Делаю шаг назад, и пока она соображает, что меня нет на том месте, я подставляю подножку и та, с воплями, летит на пол. Прижимаю ногой ее к полу, сама держу на прицеле второго амбала и набираю номер Козловского.

— Лесь, что случилось? — тревожно спросил он.

— Твоя жена случилась. — рявкнула я. — Я звоню в полицию, пусть ее забирают, либо ты сам приезжаешь и забираешь ее. И чтобы больше ни тебя, ни ее в моей жизни не было, я понятно выражаюсь?

— Сейчас приеду! — только и услышала я.

Связав всех троих, первому даже помогла перевязать рану и вызвала скорую. А тех двоих привязала поясами халатов к стульям. На меня сыпались угрозы, проклятия. Я села на диван, и стала за ними наблюдать. С одной стороны, мне стало ее жалко. Столько сделать ради мужика, а он, сволочь такая, влюбился в какую-то замухрышку в моем лице. Да, удар ниже пояса.

Почувствовав, что ком начал подкатывать к горлу, я пошла налила себе их термоса отвар и стала его пить. Полегчало. Не стоит мне забывать, что я теперь не одна.

Через часа три прилетел Стас. Быстро же он, однако!

— Где она? — рявкнул он, врываясь ко мне в номер.

— Там на стуле. — спокойно произнесла я, пропуская его. — Забирай ее, и проваливайте из моей жизни!

— Ты зачем их связала? — удивился он, когда увидел их связанными на стуле.

— Тут еще третий был, но он в больнице уже, с простреленной ногой. — спокойно выдала я, потягивая отвар. — Они меня оглушить хотели, и, я так понимаю, похитить, чтобы заставить меня от тебя отступиться. Но мне плевать! Ты просил дать тебе шанс, доказать, что я тебе дорога, Так вот он, — я указала на его жену. — Забирай ее и исчезните из моей жизни! Мне, в моем положении, такие нервотрепки могут плохо кончиться. Так что прошу, отгороди меня от всего этого. Дай мне выносить их спокойно!

— Лесь! — с ужасом в голосе произнес Стас. — Я не могу от тебя отказаться, ты же знаешь… Это выше моих сил.

— А это значит можно? — выкрикнула я, показывая на двух идиотов на стуле. — Можно, да? А если бы не моя реакция? Где бы я сейчас была? Где-нибудь уже похороненная? Или избитая где-нибудь за городом? А что бы было с ними? — и я указала на живот! — Чтобы бы стало с нашими детьми?

У Стаса заходили желваки на скулах. Я понимала, что сейчас ударила туда, куда не следовало бить. Но я испугалась за себя, детей. И я не позволю никому их отнять.

— Стас, прошу! Исчезните! — со слезами на глазах проговорила я. — А вдруг следующий раз я не смогу дать отпор? А какая-нибудь отвергнутая когда-то любовница возомнит себя твоей единственной и сделает из меня помеху для ее счастья? Не думаешь обо мне, подумай о них! Я хочу их увидеть! Я хочу их родить! Так позволь это сделать! Отгороди меня от всех своих любовниц и жен. Раз я тебе так дорога!

— Знай, что я всегда рядом, и если будет нужна моя помощь, ты всегда можешь на меня положиться. — я видела, что ему это решение далось ой как непросто, но пока что другого выхода я не видела. Может, когда все это уляжется, я изменю свое решение, но сейчас, я хочу отгородить себя от всего этого.

Стас развязал свою жену и амбала, схватив ее за руку потащил к выходу. Та стала плакать, оправдываться, повиснув у него на руке. Но он был не прошибаем. Я догадывалась, что он ей этого не простит. Но, знаете, было глубоко наплевать на нее. Она чуть не угробила моих детей. А этого нельзя спускать с рук.

Проводив эту нерядивую троицу, я рухнула на кровать. Голова гудела, мыщцы ныли. А сердце болело… Я уже давно поняла, что неравнодушна к Стасу. Поэтому веду себя как истеричка. Плюс гормоны, беременность. Я застонала. Я безумна рада такому счастью, но буду откровенна сама с собой, не вовремя все это. И эти чувства, и эта беременность. Как же все сложно. За такими раздумьями я не заметила как уснула. Слишком выматывающим было утро.

Проснулась от того, что я хотела… Есть? Это было в диковинку для меня. Обычно, я не была настолько зависима от еды. А тут… Странная все-таки вещь — эта беременность.

Позавтракав, ну если в четыре часа дня это можно назвать завтраком, я все же решила пойти к одному из пострадавших.

Спустя два часа, я сидела в квартире мамы погибшего сына на производстве.

— Расскажите, пожалуйста, Светлана Геннадьевна, ваш сын не рассказывал о своей работе, о проблемах там или еще о чем-нибудь, связанных с работой? — поинтересовалась я у женщины, отпивая мило предложенный чай.

— Да, знаете, Лесечка, ничего такого не рассказывал! — утирая слезы, проговорила она. — Правда, в последнее время он начал жаловаться, что работать становиться невозможным и опасным. Что вся аппаратура выходит из строя, а директор не хочет ее менять.