Спаси меня

Я особенно и не вспоминал о Бет после вечеринки. Прошло уже несколько недель, и меня посещали лишь бесплотные сновидения, когда, бывало, воскресным утром я просыпался в собственной постели на мятых простынях и, разинув рот и глупо пялясь по сторонам, пытался сообразить, где нахожусь.

Была у меня подруга, Миранда, самая последняя — так вот, если их сравнивать, то Бет выше и смуглее. А какие у нее сумасшедшие зеленые глаза! Как она умеет смотреть из-под полуопущенных век! Опасный взгляд. И смеется она с вызовом, а если чуть зазеваешься — гляди, поймает тебя на свои крупные локоны длинных каштановых волос. Миранда же совсем другая: всегда улыбается, всегда рада чему-то своему, «мое солнышко», да и выглядит она по-другому: вьющиеся светлые волосы, розовые щеки и здоровый цвет лица, привыкший к вольным ветрам. Как добродушно она презирала модную и бессмысленную показуху городской жизни и без устали удивлялась проявлениям незамысловатой и чистой природы. А еще она совсем не умела лгать и была предельно честна. (Ее честности хватило бы на нас двоих. Ох-ох-ох.) Бет я могу представить себе где угодно, в любых обстоятельствах. Когда же вспоминаю о Миранде — то мы всегда на свежем воздухе. Вот так: мы бредем рука в руке, гуляем в каком-нибудь красивом месте, в лицо дует ветер, над головой необъятное небо, а впереди расстилаются нетронутые девственные холмы Эксмура, горы на юге Уэллса, морской берег в Корнуолле или старинный Риджуэй. Да, то были счастливые деньки.

Наверное, все дело в памяти. Чем дольше ты с человеком, тем больше у вас общих воспоминаний. Может быть, со временем вы начнете друг друга раздражать, может, приедитесь друг другу, и вас перестанет бесконечно радовать, как он (или она) смешно, по-своему, открывает пакет с молоком… Но что бы с вами ни происходило, плохое ли, хорошее, — у вас будут накапливаться воспоминания, накапливаться с процентом. Те, кто давно вместе, — они точно остров в бесконечно растущем море того, что когда-то было. И если кто-то вдруг решается уйти, то прежде чем он снова ступит на землю, ему придется переплыть это море прошлого в одиночку. Много-много миль горькой воды…

Вот почему женатые мужчины, сколько бы они ни обещали юным, красивым, очаровательным подругам и любовницам, на самом деле очень редко бросают жен. Гораздо реже, чем могло бы показаться, — слишком страшно переплывать море воспоминаний в полном одиночестве.

Это море теперь переплываю я.

И вот однажды вечером меня вызывают в один из дорогих отелей в Мэйфэре [22], и с этого момента моя жизнь приобретает совсем иной оборот.

Я захожу в огромный, размером с собор, вестибюль и докладываюсь портье за обитым кожей мраморным столом. Называю номер, где меня ждут, бородавчатый лакей делает дежурный звонок, с равнодушным кивком выслушивает ответ и сообщает, что мне велено проходить. Поднимаюсь на лифте на четвертый этаж, выхожу в коридор и, осторожно ступая по пунцовым коврам, подхожу к двери номер 404. Стучусь. Обычное ожидание. Дамы всегда заставляют тебя долго ждать: им надо еще раз припудриться, подушиться, поправить прическу, освежить помаду, а потом, наверное, еще некоторое время порассматривать предоставленную фирмой игрушку в дверной глазок. Наконец дверь открывается.

Долгая незабываемая пауза: она пристально смотрит на меня холодными зелеными глазами, а мои собственные порхают по ней, точно одурманенные ядовитым газом мотыльки. Наконец она с присущей ей издевкой протягивает:

— Так-так. Значит, решил последовать моему совету. — Я молча пялюсь на нее, и она поясняет: — Насчет работы — поторговать собой.

Я выхожу из оцепенения:

— А-а, ну да. Правда, не на вокзале. Способный я ученик?

Мы стоим в неловкой тишине друг перед другом. Я даже не представляю, что теперь делать: рассмеяться? заплакать? убежать? притвориться, что все в порядке, и делать то, зачем пришел?

Благо Бет приходит на выручку и принимает решение.

— Что ж, проходи, — говорит она и ведет меня в комнату. Вернее сказать, в шикарный номер-люкс.

— Вот черт! — говорю я.

Она оборачивается, с улыбкой смотрит на меня, и сразу становится понятно, что у нее на языке крутятся остроты в ответ на мое восклицание. Только пошлить Бет не стала, а вместо этого объявила, что она теперь новая «девушка Аманьюна». (Поясняю: «Аманьюн» — отвратительное, недавно выпущенное на рынок приторное пойло из сока манго, этилового спирта и сахара — один из излюбленных «ликеров» не самых искушенных представителей среднего класса, употребляемый главным образом под Рождество.) Контракт подписан на серию рекламных роликов. Номер ей выделили на неделю — на время съемок на киностудии «Шеппертон». Речь идет о нескольких чудовищно дорогих и неправдоподобных подводных сценах, где Бет, находчивая героиня фильмеца, заткнет дыру в стене бутылкой упомянутого напитка и тем самым спасет от гибели подводный город капитана Немо.

— Гадость невероятная, — глубокомысленно добавляет она. — Зато платят хорошие деньги.