Спаси моего сына

— Может, хватит уже? Хватит жить мертвецами! У тебя сын, дочь! У тебя… — замолчала и отпустила его.

Подбородок начал дрожать, а уголки глаз жгло слезами ярости.

— Что у меня?! — рявкнул Захар.

— Ничего!

Я хотела уйти, но теперь не дал он. Толкнул меня к дереву.

— Шестнадцать проклятых лет я думаю, что, если бы не выпустил её тем вечером, она была бы жива. Мой сын был бы жив. Моему парню было бы шестнадцать, ты понимаешь? — хрипло процедил он. — Всё бы было по-другому.

— Да! — заорала я. — Да, Захар, всё бы было по-другому! — толкнула его в грудь, махнула в сторону дома. — Твоему парню не шестнадцать, ему шесть! И твоей дочери шесть! Всё бы было по-другому! Всё!

Слёзы потекли по лицу. Обидные, наполненные гневом. Глаза Захара сверкали, мускулы были напряжёнными. Я со всей силы толкнула его снова.

— Лелей её! Лелей своих мертвецов! Только мы то тебе тогда зачем?!

Он выматерился, сжал зубы. Скрутил футболку у меня на груди и рванул за неё на себя. Я впечаталась ему в грудь, взгляды на секунду встретились.

— Выходи за меня, Вика, — просипел он. — Выйдешь? Ты спрашиваешь, зачем мне вы? Я тебе говорю — выходи за меня.

Я недоумённо усмехнулась, не понимая, кто из нас двоих сошёл с ума. Но понять так и не успела. Захар опять толкнул меня к дереву, прижал собой и стал целовать. Смял мои губы, ворвался в рот языком. Ни права выбора, ни компромиссов.

— Ты выйдешь за меня, — утвердительно сказал он, только на миг отстранившись. — Хочешь или нет — выйдешь.

Глава 11.1

Вика

Закрыв книгу, я отложила её на столик. Проблемы героини романа не шли ни в какое сравнение с моими, а отношения с главным героем при желании наладить можно было в считанные секунды. Раньше я бы, может, и посочувствовала ей, но не сейчас.

— Тётя Вика!

Окрик Игната был непривычно тревожным. Я едва не подскочила с кресла.

Сын Захара стоял в дверях веранды. Запыхавшийся, растрёпанный и встревоженный, он опирался на стену и покусывал губы.

— Что случилось?

— Там Инга…

Я бросилась в дом. Полчаса назад дети спокойно играли в комнате Игната, и что могло произойти за это время, представить было сложно. Да всё, что угодно!

Оказавшись в холле, я увидела перевёрнутый стул. Инга сидела рядом и, держась за ногу, хныкала. Заметила меня и разревелась сильнее. Сердце ушло в пятки, за мгновения я успела навоображать себе бог весть что. Подлетела к дочери и взяла её за ладошки.

— Я у-упала, — жалобно всхлипнула Инга.

— Где болит?

Она показала на ножку. По всей голени шла длинная царапина. Откуда она, разобраться можно было и потом. Осторожно, чтобы не сделать хуже, я стала ощупывать ногу дочери от пальчиков выше. Дошла до лодыжки, и Инга вскрикнула, дёрнулась.

— Больно!

— Вот здесь больно? — нажала ещё аккуратнее, внимательно смотря на свою егозу.

Она кивнула. Ресницы её были мокрыми, глаза наполнены слезами, щёки мокрыми. Я покачала головой.

— Зачем ты полезла на стул?

— Мы хотели маску, — подал голос Игнат.

На стене, метрах в двух от пола, действительно висели несколько ярких карнавальных масок, вносивших в интерьер нотку живости. Только не припомню, чтобы до этого дня дети ими интересовались.

— А что разрешение нужно спросить, вы подумать не захотели? Почему вы полезли на стену? Ты почему полезла?! — обратилась к дочери. — Я тебе разве не говорила, что можно делать, а что нельзя? Почему ты так себя ведёшь, Инга?! А если бы ты ногу сломала?

— Я же не сломала, — она состроила жалобное личико, но меня этим было не взять.

— Не сломала, — согласилась я. — Радуйся. Сломала — было бы хуже.

Подхватила дочь и помогла подняться. Она было опёрлась на ногу и вскрикнула.

— Ай! — поджала ногу, как цапля, и снова захныкала. — Мама, не трогай.

— Ты же не сломала ничего, что не трогать? Могу тебя вообще здесь оставить и сиди, пока не пройдёт. Оставить?

Дочь отрицательно замотала головой. Я строго посмотрела на Игната.

— Что притих? Тебя отец не учил, что так делать нельзя? Почему вас невозможно на несколько минут оставить одних?!

Игнат накуксился. Я с укором покачала головой и подняла Ингу на руки. Если срочно не принять меры, нога опухнет. Вывих, конечно, не перелом, но приятного всё равно мало.

Пока несла дочь в гостиную, десять раз отругала себя, что отвлеклась на дурацкий роман. С каждым днём Игнат всё увереннее шёл на поправку, и вчера даже преодолел ведущую на второй этаж лестницу, пусть и опираясь на мою руку. Если бы всё это не происходило у меня на глазах, не поверила бы. Совсем недавно, в нашу первую встречу, он вышел из дома, опираясь на ходунки, а теперь почти не брал их.

Посадив дочь на диван в гостиной, я ушла за аптечкой. Когда вернулась, Игнат стоял рядом с Ингой, держась за подлокотник. Дети разом посмотрели на меня. Руки вдруг дрогнули, пузырьки и тюбики градом посыпались на пол и покатились в разные стороны.

— Ты просыпала, — показала Инга на лекарства, а я смотрела на детей и не могла отогнать наваждение.

— Вика, почему ты такая бледная?