Спаси мою дочь, бывшая!

— Понял… Ладно, я позвоню Тане.

Меня бесит вся эта ситуация. Я рассчитывал, что не стану обузой для Дымки… Когда врач сказал про пересадку ее стволовых клеток, в душе появилась надежда на то, что если у нас и родится совместный ребенок, то только после того, как Дымка найдет в себе силы, чтобы простить меня. Малыш, рожденный в ненависти и неприязни, заранее ущемлен. Мне становится горько, и я уже подумываю отменить все. Могу ли ради одного ребенка жертвовать чувствами другого? Кем он будет считать отца, который вынужденно отказался от него, потому что просил родить малыша для спасения старшей дочери? А Дымка вынудит меня отказаться от своих прав, я больше чем уверен в этом.

Утопаю в собственных мыслях, поднимаюсь на ноги, чувствуя сильнейшую головную боль, которая буквально рвет меня на части. Прохожу мимо комнаты дочери, дверь в которую приоткрыта. Ненадолго застываю в проеме, потому что Ася уже проснулась, сидит на кроватке и разговаривает со своей новой игрушкой.

— Пообещай, что ты позаботишься о моем папе, зайка! Когда я умру, ему будет очень одиноко! — лепечет Ася, и мое сердце в мгновение обливается кровью.

Глава 11. Дымка

Сидя на крыльце, я пью горячий чай и наслаждаюсь теплым солнышком, которое только-только стало вставать и нежно согревать своими лучами. Конечно, скоро поднимется жара, но пока есть немного времени, чтобы успеть насладиться летним утром. Я немного жмурюсь, глядя на красивые перьевые облака, медленно плывущие по небу, а на губах появляется улыбка, но надолго она не задерживается.

Телефон звонит, и, увидев, что это Багрянский, я хочу отклонить вызов, но не делаю этого, ведь он может сказать что-то важное. Надеюсь, что он все понял и прекратит устраивать никому ненужные сцены ревности… Сейчас мы просто партнеры, не более того…

— Что-то случилось? — сходу спрашиваю я.

— Да. Привет, Дымка…

Багрянский ненадолго затихает и тяжело дышит, а я понимаю, что следует оставить обиды прошлого там, где они случились. Я была обижена на своего жениха, а сейчас он выступает в роли отца моей племянницы, не более того…

— Привет! — отвечаю тихо.

Раньше мы могли часами разговаривать по телефону и спорить, кто первым будет отключаться, а теперь мне хочется сбросить звонок прямо сейчас.

— Пришли результаты твоих анализов… Доктор сообщил, что совместимость не стопроцентная, он опасается, что во время пересадки костного мозга у Аси начнут вырабатываться антитела, и тогда уже ничего не сможет помочь…

— Я правильно понимаю, что единственный выход из этой ситуации — рождение ребенка?..

— Это не дает стопроцентной гарантии… — отвечает мужчина приглушенным голосом.

— Но мы не можем не попытаться, верно?

— Дымка, я бы хотел встретиться и обсудить с тобой этот момент. Конечно, изначально я просил тебя стать матерью ребенка-донора, но… — Багрянский обрывается.

— Ты не можешь передумать сейчас, когда твоя дочь так сильно нуждается в этом… Я уже сказала, что помогу, если это будет возможно… Но учти, что напрашиваться и уговаривать тебя не стану.

— Понимаю, и я благодарен тебе, но есть немало нюансов, и я не знаю, как поступить в этой ситуации лучше… Я не смогу оставить своего ребенка, Дымка! Знаю, ты будешь просить об этом, но уже сейчас я понимаю, что это будет такой же мой сын или дочь, как и Ася. Я не смогу оставить его и не участвовать в его воспитании…

Сердце замирает, а на глаза тут же наворачиваются слезы. Я вспоминаю о малыше, который уже в зародыше умер, а ведь я тоже могла быть мамой… Думаю над словами Багрянского, а перед глазами то и дело появляется его дочь.

Маленькое белокурое солнышко.

— Ты не можешь бросить свою дочь умирать… — констатирую факт я, и смотрю на кружку с чаем, куда успевает попасть мошка. Ставлю кружку на крыльцо, поддеваю мошку ногтем и достаю, позволяя улететь. Вот только маленькие крылышки уже успели намокнуть, и она не может пошевелить ими. Так же и Ася — борется из последних сил за свою жизнь. Но она не справится одна.

Мы должны ей помочь.

— Потому я и хотел встретиться с тобой. Сегодня Ася говорила с зайчиком, которого ты ей подарила… Она просила его позаботиться обо мне, когда ее не станет… Дымка, второй раз в своей жизни я не знаю, как поступить… Мне больно… — честно признается Багрянский.

По щекам текут слезы. Они обжигаю кожу и пробираются до глубины души. Сердце тяжело ударяется о ребра.

Говорила с зайчиком…

Просила позаботиться о ее единственном родном человеке…

Больно, когда ребенок осознает, что смерть близко. Еще больнее, если ты ничем не можешь помочь ему. Тяжесть в груди медленно поднимается вверх и сдавливает горло. Голова идет кругом. Мне настолько тяжело, что просто не передать словами, а каково отцу девочки?

— Прости, что переваливаю все это на тебя, просто… Ты по-прежнему остаешься единственным человеком, с которым я могу поговорить откровенно. Прости. Я не должен был!

Понимаю, что Багрянский пытается взять себя в руки. Ему тяжело. Очень тяжело. Но мне тоже было тяжело и сложно в свое время, и я одна справлялась с этой болью.