Спаси нашего сына

— Приветствую, Егор, — он приподнимается, протягивая руку и мы обмениваемся крепкими рукопожатиями. На удивление, напряжения лишнего я не чую, и по лицу вижу, что Сабиров встрече рад.

Вопрос, чему именно он радуется, остается все еще открытым.

— Чай, что-нибудь покрепче? — на правах хозяина интересуется он.

— Кофе, — хотя в такую жару кофе в меня не лезет, но здесь кондиционер работает во всю мощь, и не скажешь, что за окном конец лета и адское пекло.

— А я все больше по чаю, — он берет в руки стеклянный стакан, армуду, кажется, и делает маленький глоток, — в такую жару самое то.

Еще несколько минут мы ведем светскую беседу, плавая, как две хищные акулы возле лакомой цели: никто не делает шаг первым, но и отступать не планирует, только круги все сужаются.

Наконец, когда все ритуалы соблюдены, я понимаю, что не хочу больше тянуть кота за хвост. Чертовски сложными были последние дни, чтобы еще искусственно нагнетать обстановку.

— А теперь можем поговорить о главном.

Арслан оценивающе смотрит на меня, но я и бровью не веду, чтобы поторопить его. Если ему так нужна эта игра, черт с ним.

— Твой вопрос еще не решился? — произносит, наконец, с ленцой.

Я контролирую лицо, мотая головой:

— Нет, он еще открыт. Но появились новые нюансы.

— Тетку не опознали? — а вот это уже ход с козырей, Арслан и не думает больше скрываться, а я зубы сжимаю так, что челюсть трещит. Какого лешего его потянуло в это грязное дело?

— Нет. Давай не будем ходить вокруг да около, говори прямо.

Он откидывается на спинку низкого дивана, обтянутого цветастым ковром. Нарочитый восточный колорит «Чайхоны» меня раздражает, как и паузы Сабирова, но сегодня инициатива на его стороне и приходится терпеть.

— Этой квартирой заинтересовались серьезные люди, — здесь мне хочется фыркнуть, а я тогда кто, хрен с горы? Черт возьми, ненавижу, когда кто-то пытается меня нагнуть. Я слишком много времени проводил между Москвой и Дюссельдорфом, и теперь есть ощущение, что мое имя здесь потеряло вес. И это несмотря на то, что подо мной электрогенерирующая компания, питающая теплом и светом пол-города.

— И насколько они «серьезные»? — делаю акцент на последнем слове, намекая, что я и сам не пальцем делан. Сабиров криво ухмыляется:

— Не без хорошей крыши. Но, видимо, когда квартиру выбирали, не знали, что девка от тебя беременная, по виду, жили они плохо, тетка без справки, но чокнутая, бери и выписывай.

Мой скрип зубов на входе в ресторан слышно, но я пытаюсь унять собственное раздражение.

По факту, ни слова лишнего: Ева действительно жила за той чертой, когда не живут даже, а выживают, и пока хранила от всех в тайне, кто отец ее ребенка, предположить можно все, что угодно, хоть от студента-однокашник беременность.

Затыкаю в башке внутренний голоса с демагогией по поводу того, как легко и просто облапошить беззащитную бабку и беременную девку. В мире нет и не было никакой справедливости, разводят всегда тех, кого легче, но здесь черные риелторы вытянули несчастливый билет.

У Евы есть я, и фиг кто получит эту квартиру просто так.

— Ты же понимаешь, что я в это дело вписался? И уступать не собираюсь.

— Понимаю, — кивает Арслан и ненадолго замолкает. Официантка вкатывает тележку, на которой звенит очередной чайник чая, тарелки с курагой и черносливом и прочая фигня. Я постукиваю пальцами по кожаному подлокотнику дивана, торопя нерасторопную девчонку взором, но той будто пофиг. На мгновение поднимаю взгляд на Сабирова, когда тот не ждет, и ловлю новую эмоцию. Напускная вальяжность, с которой он сидел здесь несколько минут назад, исчезает бесследно, и я готов биться об заклад, что Арслана сейчас что-то очень тревожит.

Но он словно шкурой чувствует мой взгляд и снова делает покерфейс. Наконец, официантка, громыхнув на прощание тележкой, выкатывается за дверь, и мы снова остаемся вдвоем.

— Тетка живая?

Вопрос принципиальный, я хочу понять, кто эти люди, против которых пойду, и как далеко они способны забраться в своем желании отжать эту квартиру. Расположение у дома хоть и баксовое, но контингент не ахти, и я не понимаю, какого лешего они так вцепились в эту хату.

— Выясняю, — пожимает плечами Арслан, — процесс не такой быстрый. Они хоть и спалились, но не последние идиоты, как ты понимаешь.

— Если ты их так хорошо знаешь, может, тогда и скажешь, мокрые дела за ними числились?

— Есть такое, — нехотя отвечает Сабиров, а у меня натурально екает сердце. Буду откровенным: чужую тетку хоть и жалко, но ее потерю лично я бы пережил. Но стоить только затесаться одной крошечной мысли, что эти люди ищут Еву и цели у них совсем не дружественные, как кулаки чешутся найти их и лично каждого отфигачить.

И это я себя считал мирным и спокойным человеком? Сейчас я хочу крови и бойни, чтобы эти сволочи молили меня о пощаде. Но я, мать вашу, человек цивилизованный, у меня за спиной бизнес, который я не могу просрать, и Ева, тыл которой я обязан прикрывать.

— Ясно-понятно, — цежу, — а твой интерес здесь каков?