- Я совсем забыла спросить, приготовить ли Варе ромашковый чай. Скоро вернусь, - спохватывается Карина и пулей вылетает, а мы с бывшим остаёмся наедине.
Ненавижу его каменные взгляды. Смотрит на меня, будто возомнил себя дрелью и вот-вот просверлит самую настоящую дыру.
Он ждёт моей реакции, но я делаю вид, что не замечаю его и продолжаю впихивать в себя еду, только бы утолить чувство голода.
- 3.2 -
- Как тебе спалось? – прочистив горло, спрашивает Суворов, а меня выворачивает от звучания его голоса.
- Спасибо, хорошо.
Уже Карина спрашивала. Они и думают синхронно? Как там говорят про мужа и жену, которые одной сатаной являются? Это явно про них. Впрочем, задают стандартный вопрос, так что удивляться нечему. Ну а что я должна ответить? Как плохо спала, ворочалась и вообще не понимала, что происходит? Я до сих пор не могу до конца поверить в то, что дочь жива. И она рядом, а я не горю желанием прямо сейчас рвануть к ней, потому что не знаю как вести себя.
- Понимаю, что тебе, наверное, хочется увидеть дочь.
Ну надо же! Он что-то понимает? Удивительно, честное слово. А раньше он этого не понимал? Когда выяснил, что девочка жива? Когда забрал её, но при этом не потрудился сообщить мне?
Пять лет прошло!
Целых пять лет он знал, что наша дочь жива.
Обратился ко мне только сейчас, когда понял, что иного выхода попросту нет.
И теперь он говорит, что понимает?
Ничего он не понимает!
И не поймёт, наверное.
От горечи глаза начинает печь.
Я стараюсь не проявлять эмоции, давить их внутри себя, но они снова и снова накатывают, и вот теперь сменяются безудержной яростью, которую тут же хочется вылить на голову Суворова.
- И что дальше? – спрашиваю звенящим голосом, вскинув голову и посмотрев на бывшего.
Надо же какой скромный. Даже сесть не решается, хотя ещё вчера нагло похитил меня.
- Дальше? – Кажется, Суворов теряется. Ничего себе! Такой весь из себя стальной и независимый, но сейчас напоминает растерянного мальчишку.
- Ну да. Что дальше, Суворов? Ты говоришь, что понимаешь… какие дальнейшие действия? Я не могу познакомиться с ней, верно?
- Для начала ты должна узнать о ней больше.
Суворов всё-таки проходит к свободному стулу, присаживается и потирает виски.
- Как я тебе уже говорил ранее – Варю собирались отдать на удочерение за границу после того, как ты написала отказ. У них ничего не получилось из-за её болезненности. Тогда ещё никто не понимал, в чём дело.
- И все пять лет ты просто молчал. Делал вид, что матери у Вари нет. Правда?
- Ты можешь хоть раз послушать, а не плескаться ядом? – рычит Суворов.
- А ты можешь перестать обвинять меня в том, чего я не совершала на самом деле? Я не писала никакой отказ от дочери. Очнись ты уже ото сна и пойми это. Я бы никогда не смогла отказаться от собственного ребёнка. Неужели ты сам не понимаешь?
Это было так ужасно, но я снова пропускаю всю боль через себя. Мне отказывались отдавать тело ребёнка, но Суворов разобрался с врачами. Мы похоронили дочь рядом с отцом Александра, погибшим за несколько месяцев до неё.
- Я говорю по факту, но я склонен поверить тебе и готов проверить эту теорию. Утекло слишком много воды, но если ты действительно говоришь правду, мы найдём тех, кто это сделал.
- За пять лет ты не попытался докопаться до правды, а теперь вдруг решил сыграть в благодетеля и помочь мне? Почему?
- Потому что я не хочу, чтобы ты ложилась в мою постель и считала меня врагом, если придётся это сделать.
- Этого никогда не будет, - отчеканиваю я.
- Какая же ты упёртая! С меня хватит. Ты всегда умела выводить меня из себя, но никогда не слушала. Мне это надоело.
Суворов подскакивает на ноги и спешит покинуть кухню.
А ведь мне ещё хотелось высказать, что он так отвратительно относится к собственной жене и ничуть не постыдился сказать ей, что придётся спать со мной. И почему он подумал именно об этом? Есть куча других способов забеременеть без контакта. Можно обратиться к специалистам, чтобы провели необходимые процедуры, но мне не хочется рожать ребёнка вот так… ради спасения другого.