Спасибо деду за Победу! Это и моя война

За годы жизни я смирился с тем фактом, что прадед погиб в сорок первом. И вот я сам здесь. Неужели история не изменилась хоть на чуть-чуть? С дедом-то совсем по-другому получилось – я все-таки вышел к своим, не сидеть мне теперь голодной зимой в партизанском отряде. А остальные события? Идут по прежнему руслу или?.. До сего момента я над такими глобальными вещами не задумывался – просто пытался выжить, как мог, и спасти окружающих. Выжил… Спас… Что делать дальше? Попробовать выручить прадеда? Но как? Я полупарализован, следовательно принять личное участие в боях уже не смогу. Подкинуть предкам информацию из будущего? Помочь переиграть войну? Блин, если бы я знал, что говорить! Ни хрена ведь не знаю! Толку от меня в этом отношении – ноль!

– Хуршед, скажи мне еще вот что… Ты ведь сегодня в штабе корпуса был?

– Да.

– Обстановку знаешь?

– В общих чертах… – уклончиво ответил Альбиков.

– Да мне подробности и не нужны! Ответь только: в штабе знают, что окружили одиннадцатую танковую?

– Знают. Вот только сил на разгром у нас не хватит. Большая часть подвижных соединений фронта связана боем на других направлениях. Основная масса немецких танкистов сгруппировалась под Острогом. Из самого города их выбили, но сил у них предостаточно – там только танков около сотни. Их, конечно, непрерывно бомбят[79]. Задействованы три авиадивизии. Работу одной из эскадрилий ты вчера видел… Но… Хоть наши летуны и выбивают потихоньку вражескую технику и личный состав, все равно – их еще очень много остается. И ничего с этим мы не поделаем.

– Так отрезать им пути подвоза горючего и боеприпасов! – с воодушевлением предложил я. – Когда баки опустеют и нечем будет стрелять – сами сдадутся!

– Боюсь, что они до такого состояния тянуть не станут! – покачал головой Хуршед. – Как только возникнет реальная угроза полного разгрома – пойдут на прорыв. А непрерывной линии фронта у нас на этом направлении нет. Войска удерживают основные дороги. Немцы, кстати, их «панцерштрассе» называют… Это мне тот абверовец на допросе сказал…

– Раскололи? Важная птица?

– Да уж… Чин хоть и небольшой, да должность высокая… Раскололи, конечно. У нас даже немой заговорит. Его еще днем в Киев отправили, а оттуда сразу в Москву переправят. Можешь сверлить дырочку – на тебя представление написали. И не только за немца, а по совокупности, так сказать… Я предлагал «Знамя», но руководство решило ограничиться «Звездочкой». Так что – поздравляю!

– Служу трудовому народу!

– Вот и правильно! Служи дальше! – хмыкнул сержант. – Так, возвращаясь к перспективам полностью вырезать, как ты мечтаешь, всю окруженную танковую дивизию немцев… Думаю, что не выйдет – они в любой момент могут деру дать. А сплошного фронта, как я уже говорил, у нас нет. Да если бы и был – хрен их удержишь. Сейчас они выжидают – надеются на деблокаду извне. Над этим, кстати, еще одна танковая дивизия трудится – шестнадцатая. Наступает с северо-запада. А одиннадцатая стоит на месте – жаль, видать, отдавать захапанную территорию. Вот такая на данный час обстановка.

– Так немцев остановили или нет?

– На юго-западном фронте остановили. Сейчас время работает на нас – из глубины подтягиваются армии второго эшелона.

– А в Белоруссии?

– В Белоруссии пока плохо… Подробностей не знаю, но немцы там прут со страшной силой.

– Да, невесело… Это же как фронт прогнется, если здесь немцев остановили, а севернее они прорвутся?

– Ничего, наверху люди сидят поумнее нас с тобой – что-нибудь придумают… – неуверенно сказал Альбиков.

– Будем надеяться…

Помолчали несколько секунд, и тут я вспомнил о подарке разведчиков.

– Хуршед, глянь, пожалуйста, что в том мешке! Вон там, в углу!

Альбиков достал мешок, развязал горловину и стал выкладывать прямо на кровать: две буханки хлеба, большой круг колбасы, завернутый в оберточную бумагу двухкилограммовый кусок сала, две пачки папирос «Казбек», две пачки махорки, бутылку водки с сургучной пробкой, бутылку вина, две бутылки ситро и кулек конфет.

– Да, постарались ребята, – хмыкнул Хуршед, разглядывая сокровище. – Даже водку положили! Ты, может, покушать хочешь?

– Нет, Хуршед, к сожалению, никакого аппетита нет. Вот если только… кусок колбаски отломи и хлебушка! Не могу удержаться – так завлекательно пахнет! Ты, кстати, не стесняйся – возьми, что хочешь. Мне все равно столько не съесть.

– Спасибо, Игорь, но я, пожалуй, откажусь! – отрезая хлеб и колбасу складным ножом, вежливо сказал Альбиков.

Сделав корявый бутерброд, он передал его мне, и, пока я ел, смотрел в окно, чтобы не смущать. Одолеть бутер оказалось делом сложным – меня снова бросило в жар, на лбу выступила испарина. Поэтому я с благодарностью принял от Хуршеда бутылку ситро. Напиток оказался теплым, приторно-сладким, но помог «восстановить кислотно-щелочной баланс» – после нескольких глотков мне полегчало.

– Ладно, пойду я! – решительно сказал сержант, вставая с табуретки и собирая в мешок продукты. – Засиделся, а тебе отдыхать надо! Хотел тебя новостями порадовать…

– Порадовал, спасибо! – Я попытался протянуть руку и со второй попытки мне это удалось.