Спасибо деду за Победу!

…Горы, горы… Красивые они, заразы, вот до жути красивые, до дрожи, до смерти! А весной — особенно… Как же, мать его, назывался этот городок? Расстреляйте — не помню. Можно, я буду называть его «городок гаубицы»? Почему такое название? А потому, что именно в этом городке мы оставили одну из двух наших М-30. Микротрещины в наружном цилиндре накатника. После первого же выстрела начинал «плакать». Ну, капли гидравлического масла на поверхности. А в последний раз, при обстреле боснийских позиций, она так хорошо плюнула этим маслом, что у Витьки-Тракториста полщеки обожгло. В самую мордуленцию харкнула. И попала так точно, как снарядами никогда не попадала… Короче, мы ее на ремонт оставили. А сами дальше двинули. «Сами» — это шесть грузовиков, две пушки ЗиС-3, одна гаубица М-30 и три десятка лбов из той породы, которым дома не сидится, а все хочется отыскать приключений на свою жопу. Чем мы, собственно говоря, и занимались последние… ну, неважно сколько месяцев, на территории Республики Сербской, которая отделилась от Боснии и Герцеговины, которые, в свою очередь, отделились от Югославии.

Сначала-то мы в минометчики угодили, но после — после минометчиков сильно много стало, вот нас в артиллеристов и «переквалифицировали», так сказать. По чести, по совести, пушкари из нас были, как из дерьма — снаряд, хотя это — только поначалу. Потом подучились, попрактиковались, и вот, пожалуйте: восьмой отдельный артиллерийский дивизион, приданный корпусу «Дрина», — прошу любить и жаловать! Отправлен блокировать Жепу. Да не жопу, а Жепу — городок такой. Босняки там окопались, а у сербов к ним вопросы накопились. Очень хотелось уточнить: а что это вы там с детишками, бабами и стариками сербскими натворили? Ну, нам тоже приперло немаканных об том порасспрашивать, вот и бабахали мы со всех стволов по обрезанским позициям. Хорошо так бабахали: после нас — только лунный ландшафт и оставался. Ну да не о том речь…

В тот день мы перебазировались. По своей территории, да всего на пятьдесят километров — чем не туристический маршрут? Тем паче что погода хорошая, сами сытые, довольные и все у нас — зашибись!

Едем, значит, и дорожка такая — ну, не то, чтобы горный серпантин, а, в общем, предгорья. Едем час, едем два… Полста кэмэ — это по прямой, а по дороге гораздо больше получается. Вот так и катимся себе, под ясным синим небушком да ясным ярким солнышком. А время — к обеду. Значит, вставать где-то надо, и чтобы водичка рядом, и кустики — ну, чтоб после обеда далеко не бегать… О! Вот как раз такое местечко и нарисовалось! Дергает меня Сашка-раз за рукав — смотри, мол, командир, место-то какое! Прям по заказу…

И ведь не сказать, чтобы я новичком был, и ведь знал, что самое красивое место на войне почти наверняка дорожкой к кладбищу окажется, а вот поди ж ты! Кивнул башкой, ровно болванчик фарфоровый, и весь наш дивизион туда и свернул. И встали, точно бараны перед бойней, — в линию. Так выезжать потом проще будет…

Выгрузились, харчишки какие-никакие достали, расселись. И словно забыли, что вообще-то — война вокруг! Костерок развели, жизни радуемся. В ручейке водички набрали, чаек кипятим, лясы точим. Вот как домой вернемся — ух какая жизнь начнется. Ребенок на то время только у меня был, так парни насели: расскажи да расскажи, как с ребятешком живется? Рассказываю, по ходу — хлебушек с мясом жуем, заварку в котел бросили: сейчас попьем горяченького, оправимся по кустикам, да и дальше двинем. И тут…

Выстрел я не сразу услышал. Только увидел, как у Макса — Бродя его кличка была, — так вот, у Броди голова дернулась. И лег он лицом в землю. А выстрел только тогда по ушам и ударил…

Тут столпотворение вавилонское началось. У половины парней автоматы в грузовиках лежат, бронники у всех — там же. Разленились. Половина тех, что с оружием, — вокруг палят бестолково, а вторая половина — к грузовикам рванула. И снова один выстрел через весь этот грохот пробился. И Вовчик — не Черный, а второй, не упомню уже кликуху его, — на задницу — шлеп! А потом на бок валится, а затылка у него — нет!..

Тут уж все палить похерили — и под грузовики да за орудия. Съежились, будто кролики, каждый норовит в землю вжаться, чуть не вдавиться в нее. Ан хренушки — в каменистую землю не больно-то вожмешься. А под грузовиками — страшно. В кузовах, между прочим, — снаряды лежат. Сейчас пуля в бак прилетит — и всем коллективный песец!