Спасибо! Посвящается тем, кто изменил наши жизни

До завершения нашей переписки оставалось совсем немного времени. А потом она и вовсе сошла на нет. Наверное, кончились у нас все слова, предназначенные друг другу. Никто ни на кого не в обиде. Просто наступило то самое пророческое «Не помню!», когда люди, без ссор и лишних слов, тихо уходят в туманные дали собственных жизней. Прошло ровно семь лет. Семь лет! Очередной жизненный цикл прожит! Я искала в почте деловое письмо и наткнулась на нашу с Н.Н. переписку. И – зачиталась. Оказывается, я многое забыла, хотя, казалось, буду помнить всегда. И тот давний год моей жизни ожил, вернулся. Нет… С прошлым все не так просто, как кажется. Оно где-то таится, живет, ждет своего часа, чтобы доказать: все былое не приснилось, все, чем живешь сегодня, – оттуда.

Дорогой Н. Н.! Из нашей переписки я открываю миру лишь крошечную толику своих писем. Спасибо Вам, что они появились на свет, спасибо за Ваш интерес, Вашу детскость, умение радоваться и любопытствовать! Спасибо за то удивительное время, за тот год, проведенный хоть и вдали друг от друга, но с Вами! Ваша Б. Л. С неизменной благодарностью.

Улья Нова

В детстве зачитывалась русскими народными сказками и мифами Древней Греции. С тех пор увлеченно изучает радостные и печальные превращения, которые иногда случаются с каждым из нас. Результаты этих исследований и наблюдений выходят в виде романов, рассказов, стихов. Улья считает, что счастье – это умение быть счастливым: мечтать, любить, замечать маленькие чудеса каждого дня.

Синяя лампа

Когда-то давно я была чемпионом двора в поедании сосулек наперегонки. А еще – заядлой исследовательницей глубины луж. И мастером в построении плотин на ручьях. Неудивительно, что я так часто болела ангинами. Для бабушки, прошедшей военный госпиталь, а после – многие годы проработавшей врачом в детском доме, каждая моя ангина становилась маленьким квалификационным экзаменом. Стоило серебристой ниточке градусника сверкнуть выше 37°C, в бабушке что-то заводилось, щелкало, вспыхивало. Она мгновенно превращалась в сурового и непреклонного врача. Доставала из тумбочки необъятную коробку с лекарствами, из которой струился запах горечи рассыпавшихся в пыль бабочек. И после этого капризничать было бессмысленно.

Перебирая в коробке шприцы и ампулы, проверяя, не истек ли срок годности таблеток, бабушка рассказывала, что после войны, в детском доме, где она работала, самые маленькие воспитанники были сиротами, чьи родители погибли во время бомбежек, на фронте. А дети постарше считались сиротами, ведь, вполне возможно, их родители чахли где-то в лагерях, скитались по этапам, валили лес, осушали болота и курочили пни. Медикаментов в те времена почти не было. Медицина в основном сводилась к народным средствам и разнообразным припаркам, которые теперь по-научному называются «отвлекающие процедуры». Святую веру в пользу отвлекающих процедур бабушка пронесла через всю свою жизнь. Она была уверена в целительном воздействии на организм банок и горчичников. Энергично, не слушая мольбы о пощаде, она натирала мне нос бальзамом «Звездочка». Насыпала в коричневые шерстяные носки горчицу. Ворча, заставляла парить ноги. Рисовала йодом на шее сетку и обвязывала горло колючим шарфом. Но самой удивительной и загадочной из всех бабушкиных процедур была «синяя лампа», медицинский аналог синей птицы.

В обычные дни синяя лампа лежала в шкафу, завернутая в белый целлофановый пакет с застиранной эмблемой фестиваля молодежи и студентов. В дни моих ангин лампу извлекали из шкафа, высвобождали из пакета, включали в розетку, и комната наполнялась мягким васильковым сиянием, будто долгожданная синяя птица выбралась из гнезда, где она спала среди отрезов крепдешина на будущие платья и ридикюлей с пожелтевшими документами, дедовыми орденами и старыми рассыпающимися фотографиями.