Спасибо! Посвящается тем, кто изменил наши жизни

Светлый праздник, которому радуются люди во всем мире, стал мне почти что ненавистен. Хотя я и сам знаю, что праздник ни при чем. И тем более не виноваты те, для кого Рождество и Новый год продолжают оставаться лучшими днями в году. Они наряжают елки в витринах и украшают гирляндами улицы, поют веселые песни, дарят подарки и желают всем вокруг счастья в наступающем году. Конечно, я не сержусь на них… Но каждый раз, когда выпадает снег и наступает пора выбросить очередной календарь и сменить его новым, я ощущаю черную зияющую пустоту там, где, как утверждают медики и поэты, находится сердце. Наверное, из такой пустоты состоят черные дыры – она поглощает все вокруг, и мир теряет свои краски, ароматы, тепло. Все вокруг становится тусклым, холодным и бездушным. Хочется уехать куда-нибудь подальше – но от самого себя все равно не уедешь, а дороги к тебе я еще не знаю. Пока не знаю.

Я иду по улице, вижу молодые лица – и каждый раз ловлю себя на том, что ищу в них знакомые черты. То и дело в толпе слышится твой голос, чудится, что ты окликаешь меня. И всякий раз, когда в моей жизни случается что-то важное, я прежде всего вспоминаю о тебе. Представляю, как сяду с тобой рядом, возьму тебя за руку и расскажу тебе все-все, что произошло без тебя. И произнесу те слова, которые раньше мог, должен был говорить чаще, гораздо чаще. Но не говорил. Успел лишь в последний раз. А все остальное время был слишком занят мелочами, чтобы хоть на миг задуматься о главном. Но знаешь, что самое главное – то, что ты, именно ты мой счастливый шанс. Мой самый лучший подаренный Богом шанс. Так было, так есть и так будет. Навсегда. Спасибо тебе.

С Рождеством, сынок. Это папа. Я люблю тебя.

Татьяна Тронина

«На книжных полках и без меня много историй про то, как самые разные дядьки и тетьки маются от любовной лихорадки, – рассказывает Татьяна Тронина, автор более тридцати опубликованных книг. – Зачем мне увеличивать этот и без того гигантский холм с «лав стори»? Поэтому не тщеславие, но честолюбие заставляет меня писать о любви романы, которые, надеюсь, больше, чем просто «житейские истории». С другой стороны, я сознаю, что слишком уж выпендриваться автору нельзя – читатель сочувствует понятному, то есть тому, что может сам испытать в жизни. Смесь обыкновенного и необыкновенного – вот что есть мои романы».

Осенью

Было холодно, по ощущениям – около нуля или, скорее всего, даже меньше. Воздух – особенно прозрачный, чистый, какой бывает лишь поздней осенью и лишь в солнечный день. Через небольшой парк я направлялась к нашей районной поликлинике, а под моими ногами похрустывал тонкий ледок – как напоминание о недавних дождях. И этот парк, и вообще, окрестности – были знакомы мне много лет, привычны. И неизменны. Не буквально, конечно, а метафизически, что ли?..

Да, порой закрывались и открывались магазины и кафе на близлежащих улочках, строились и сносились отдельные дома неподалеку, но атмосфера, аура этого места всегда оставалась для меня все той же, знакомой с детства. Родные края!

Я, пока шла по парку, вертела головой, с жадностью разглядывая все подряд, словно вернулась в эти края после долгого отсутствия. На газоне – трава еще зеленая, но уже припорошена белым инеем. Вся листва опала с деревьев, ветер качает голые ветви – они словно приветственно машут мне как старые знакомые – здравствуй, опять ты с нами. А вон и пунцовые гроздья рябин веселят глаз!

Казалось бы – иди да радуйся, любуйся окрестностями. Я и радовалась, но в то же время мне было немного не по себе. Дело в том, что ко мне еще в слякотном октябре привязалась неприятная, тягостная простуда. Вот вроде бы ерундовая болезнь, знакомая каждому, эта респираторно-вирусная напасть, а сколь мучительно ее переносить порой… Она прочно засела в моем организме, где-то в легких, в носоглотке; это именно она отдавала слабостью в руках и ногах, она вызывала усталость, тоску, она тревожила меня беспокойными снами.

Сегодня вроде бы получше, кто знает, но что скажет мой доктор?

В поликлинике опять оказалось на удивление мало людей. Не было той толкучки и нервозной давки, которая наблюдалась здесь, в коридорах, несколько лет назад. Что, неужели, во благо все те реформы здравоохранения, которые ругали чуть не на каждом углу? Где все пациенты, куда они исчезли, ну не могло же так случиться, что население нашего района разом вдруг выздоровело, назло реформам? Или это только нашей, центральной поликлинике повезло, а на окраинах города по-прежнему творится непонятно что?

…Моя докторша, кажется, была совсем молоденькой девушкой, судя по ее огромным, ясным, спокойным, без единой морщинки вокруг глазам. Остального лица не видно. Снизу – специальная маска, а сверху – белая шапочка прикрывает лоб. Наверное, я даже не узнаю докторшу, если вдруг потом случайно встречу на улице. У девочки-докторши прекрасное имя – Надежда. Наверняка еще новенькая здесь, в этих стенах, только что после мединститута? Неопытная, самонадеянная, наверняка ничего не понимает еще…