Спасите игру! Ведь жизнь — это не просто функция

Игра — сильнейший на планете магнит общественного внимания. Это заставляет задуматься. Но ещё больше заставляет задуматься происходящее вокруг футбола: тёмные махинации, договорные матчи, коррупция, тотальная коммерциализация. Разоблачения скандалов вокруг FIFA или Немецкого футбольного союза DFB дают лишь слабое представление о том, до какой степени любимая игра миллионов увязла в когтях духа, враждебного всякой игре. Бизнес обложил игру буквально со всех сторон, вспомните только рекламу на бортиках футбольных полей и логотипы на форме игроков. Homo oeconomicus протянул свои мощные щупальца к игре в футбол и не остановится, пока не уничтожит её. Дух коммерции полностью поглощает игру, её запрягают в телегу экономических и политических целей, которые могли бы совсем разрушить футбол, если бы он сам по себе не был столь привлекательным, столь вкусным зрелищем, что хотя бы на 90 минут не давал возможности забыть обо всей налипшей на него коммерческой грязи. Это касается даже самих футболистов. Пока идёт игра, они остаются всё теми же мальчишками с мячом на пустыре — и неважно, что творится за пределами поля: сам процесс игры блюдёт невинность честных игроков, даже если хозяйственная сторона игры отравлена и заражена. Потому-то она и сохраняет своё обаяние, оставаясь любимой игрой человечества.

Но если это можно сказать о футболе, который сам ещё как-то способен противостоять натиску бюрократов и дельцов, то для большинства игр, которые мы нажатием кнопки вызываем на экран телевизора или компьютера, это уже давно не так. Тут коммерциализация свою работу сделала. Многие «игровые» телешоу настолько пропитаны антиигровым духом, что зрители очень быстро теряют к ним всякий интерес. Ведь похоже, что вся привлекательность различных реалити-шоу вроде «Робинзона» или «Школы выживания» вызвана внеигровыми обстоятельствами: карьера, деньги и ангажемент как интерес участников; развлечение и новые темы для болтовни как интерес зрителей; наконец, прибыль и квоты на рекламу как интерес продюсеров. Как правило, игровые шоу создаются специально в расчёте на рекламу. То есть это вообще не игра, это коммерческое предприятие. Никто не может спорить: псевдоигра и её производители наступают развёрнутым строем. Они не покладая рук стараются превратить наши площадки для игр в торговые площади, а мир игры — в бизнес. Речь идёт о гигантских масштабах инструментализации игры и подчинения её экономическим интересам: homo oeconomicus повсеместно вытесняет homo ludens. Он стремится подчинить все игры своим критериям, захватывает мир игры и подчиняет его диктату своих ценностей: эффективности, продуктивности, функциональности, прибыльности — совершенно оправданным в мире экономики, но разрушающим игру и выбивающим почву из-под ног homo ludens.

Homo oeconomicus появляется на свет

Он сидит в каждом из нас. Речь идёт о некой идее самоидентификации человека, об образе, который в течение нескольких столетий развил такую мощь, что стал определять не только жизнь людей, но склад общества, экономику, стиль общения и даже частную жизнь. И это прекрасный пример того, до какой степени люди позволяют сознанию определять бытие и до какой степени формы нашей жизни являются продуктом духовного развития, о котором мы знать не знаем, а иногда и знать не хотим. Не может не радовать надежда на то, что духовное развитие точно так же приведёт к исчезновению этого само собой разумеющегося человека экономического, и ему на смену придут другие, возможно, более полноценные и более адекватные способы человеческого самоопределения.

Кстати, раз уж мы заговорили о homo oeconomicus, пожалуйста, не представляйте себе какого-нибудь менеджера или босса крупной фирмы, который к вам-то лично не имеет никакого отношения. Нет-нет, homo oeconomicus живёт и в вас тоже.

И если мы ведём здесь речь о том, что его мировое господство угрожает игре, то в том числе и для того, чтобы указать на предателя игры, который, вероятно, гнездится и внутри вас, и который, обманывая и хитря, не даёт вам свободно и легко раскрыть ваш потенциал.

Родился homo oeconomicus в Англии в XVIII столетии. То была эпоха Просвещения, когда медленно, но верно проступал новый образ: человек понимал себя как рационального эгоиста, стремящегося к могуществу и пронизанного тщеславием. Собственно, это было известно и раньше. Новое заключалось в идее, провозглашённой в трудах таких мыслителей, как Бернард де Мандевиль или Адам Смит: эгоизм и алчность — это не постыдные пороки, а совсем наоборот, драгоценные и плодотворные качества, которые, если их правильно приложить, содержат в себе огромный экономический потенциал.