Спасите Карин!

Не пускайте эти деньги на оплату вашего долга. Сделайте на них что-нибудь легкомысленное. Я как-то трижды за день покупала чизбургеры. Впереди у вас долгий путь, и время от времени нужна передышка. Сходите выпейте кофейку с карамельным кремом и молоком, побывайте в кино, купите парочку крутых журналов — просто потратьте эти деньги!

Все, что я хочу от вас за это — анонимно когда-нибудь для кого-нибудь что-нибудь сделайте, так чтоб этот человек не смог понять, кто это сделал.

Целую и обнимаю.

Прекрасно. Какие они все хорошие! Я чувствовала благословение Божье.

* * *

Но кроме тех людей, от которых я получала добрые слова и деньги, повылезали из всех щелей и всякие психи. Какой-то придурок в шутку предложил за мои вещи на аукционе сумасшедшие деньги. Он предложил десять тысяч долларов, так что все другие ставки перекрывались этой. А потом, когда он выиграл все лоты, отказался платить, и мне пришлось снова все выставлять.

Я начала получать множество предложений от рекламщиков. Так как моей целью была выплата долгов, первой реакцией было — согласиться и принять как можно больше предложений. Но, подумав, я отказалась. Решила не продаваться. Если моя затея удастся и я смогу выплатить долги благодаря доброте незнакомых мне людей — это будет великолепный сюжет: люди, сплачивающиеся для того, чтобы помочь какой-то неизвестной девчонке из Интернета — это сюжет о человеколюбии. И не надо его разрушать. К тому же мне не хотелось, чтоб на моем сайте мигали чьи-то рекламы. Я ничего не стала менять.

В воскресенье из «Нью-Йорк пост» пришла фотограф, чтобы сделать снимки для статьи. Так как я все-таки хотела остаться неизвестной, то позволила ей сделать только такие фотографии, где не будет видно лица. Обсудив это с редактором газеты, мы решили, что я возьму как бы полученные деньги и закроюсь ими, как веером. Мне сказали, что статья будет забавной, поэтому я была не прочь подыграть.

А еще фотограф попросила меня вытащить все мои сумки, туфли и все остальное, чтобы засыпать меня всем этим для большего эффекта. Когда я все вытащила, она спросила, где же остальное.

— Это все, — сказала я.

— Это вещи на двадцать тысяч долларов? — удивилась она.

— Как ни грустно, да, — ответила я. — Это, плюс еда в ресторанах, плюс парикмахерские, и составило двадцать тысяч.

Все относительно. У меня было много туфель и сумок. Но не это количество означает МНОГО сумок и туфель! Я ведь не Имельда Маркус.

Позже, когда я обновляла свой сайт и сообщала, какие суммы, полученные от аукционов, идут на оплату долга, я рассказала о важном решении: пересылку товара я теперь оплачиваю сама. Если кто-то покупал вещь за пятьдесят долларов, то обходилось ему это в шестьдесят — десять долларов он должен был заплатить за пересылку. Теперь на оплату долга идут все шестьдесят долларов. Так что каждую неделю я плачу теперь больше, чем это кажется со стороны.

В ту неделю на сайте побывало сорок четыре тысячи пятьсот восемьдесят пять посетителей, и я получила четыреста пятьдесят пять долларов. Не уверена, что дело могло идти лучше и я могла бы получать больше. Мне подумалось, что не все же писать смешные и дурацкие историйки в своих «Ни дня без бакса». С тем же успехом я могу быть серьезной и искренней на страницах еженедельных обзоров. На этой неделе, рассказав о состоянии сайта, я добавила: