Спасите наши души!

– Не согласятся, – парировала журналистка. – Я по их лицам это вижу. Они были бы рады избавиться от нас прямо сейчас.

Саблин, Катя и Николай обходили скалу. Профессор шел за ними. Файез осмотрелся.

– Закладку ищете? – спросил Саблин.

– Чисто сработано. Я даже не представляю, где может быть спрятано оружие, – восхитился профессор. – Оно ведь здесь?

– Здесь, – подтвердил Виталий.

– Но тут же вокруг везде скальная порода. Чтобы в ней выдолбить углубление, целый день нужен. И если я, археолог, не могу заметить место закладки, то это суперпрофессионализм.

Саблин улыбнулся.

– Все куда проще, профессор.

Боцман кивнул Зиганиди, и они вдвоем, помогая друг другу, взобрались на скалу.

– Принимайте! – крикнул сверху Виталий.

Вдвоем с Николаем они стали спускать на веревках деревянный ящик.

– Сколько он там пролежал? – изумился Файез. – Мог пойти дождь. Туда рано или поздно кто-нибудь мог забраться.

– Сколько? – переспросила Катя. – Его или вчера вечером туда положили, или сегодня утром. – Реальность всегда проще, чем хитроумные умозаключения.

Профессор помог Кате принять груз. Спустившиеся со скалы Виталий с Николаем вскрыли ящик. В нем оказались три автомата со складными прикладами, уже снаряженные рожки в подсумках, десяток гранат с запалами. Коробка с пластической взрывчаткой, огнепроводный шнур и детонаторы.

– Не густо, – подытожил Виталий.

– Зато оперативно, – возразила Катя.

Крышку поставили на место и понесли ящик к машине.

– Для нас оружие тоже припасено? – с улыбкой спросил Грифитс.

– Твое оружие камера. Ты же в процесс никогда не вмешиваешься – ты сторонний наблюдатель, – сказал каплей. – А Кэтрин я бы автомат не доверил.

– Я сторонний наблюдатель до тех пор, пока лев грызет свою добычу и не обращает на меня внимания. – Джон потянулся.

Профессор сел за руль.

– Если говорить обо мне, то я принципиально не беру в руки оружие.

– Похвальный принцип. – Саблин забрался на сиденье. – Но не с моей профессией. – Вот, когда выйду на пенсию, займусь подводной археологией.

– В России хорошо развита подводная археология? Аквалангистам много платят? – поинтересовался Грифитс.

– Я разве говорил, что мы из России? – пожал плечами Саблин.

Джон вздохнул.

– Конспираторы чертовы. Это для арабов вы европейцы, а я за километр в вас русских чую.

– Он, кстати, грек, – кивнул Виталий на Зиганиди. – Это так, для сведения, для общего развития.

– Ладно, поехали. Мне все равно, кто вы такие. Мне важно, какая у вас цель, – подытожил профессор. – Если цели совпадают, можно и с чертом в одной компании оказаться.

«Ленд Ровер» вновь покатил, переваливаясь на выбоинах.

* * *

Через полчаса добрались до бухты.

– А машину свою боевики забрали, – сразу заметила Катя.

Место под скалой, где они в свой прошлый визит бросили грузовичок с пулеметом, пустовало.

– Не обязательно, что ее забрали те самые повстанцы, – философски заметил Зиганиди. – Тут и других хватает, а «тачанка» в здешних краях последние два года – товар ходовой.

Саблин указал рукой.

– Вход в тоннель находится в этом месте, под скалой. С берега его не заметишь.

– Я уже здесь бывал, – напомнил профессор.

– Ну, и как мы будем искать тоннель, находясь наверху? У вас специальный рентгеновский аппарат имеется? – допытывалась Кэтрин у Файеза.

Грифитс тем временем работал, снимал на камеру и стоящую у машины Кэт, и профессора.

– Моя аппаратура со мной, – Файез рылся в багажном отсеке. – Она никогда меня не подводила. Но только это не рентгеновский аппарат и не сканер, а более чувствительное приспособление.

– Можно поподробнее? – попросила Кэт, отступая в сторону, чтобы дать Джону подойти ближе.

Саблину не терпелось взяться за дело, а тележурналисты все затягивали.

– Постарайтесь не столько поподробнее, сколько поскорей, – сказал Боцман.

Кэтрин посмотрела на него с осуждением.

– Мы все здесь на равных правах, – тихо сказала она и приложила палец к губам, мол, не мешайте звук записывать.

Профессор извлек из кофра небольшую деревянную шкатулку, в каких обычно хранят драгоценности, поднял крышку. Джон пригнулся, направил на нее объектив камеры. Внутри на темно-синем бархате в углублениях лежали два начищенных до блеска латунных стержня, загнутых в форме буквы «Г». У них имелись изящные деревянные ручки, украшенные замысловатым орнаментом.

– Я думала, у вас какое-то навороченное, напичканное электроникой приспособление, – изумилась журналистка. – А перед нами что-то архаическое.

– Наши предки были не глупее нас, – вымолвил профессор. – Они не знали электроники, но отлично умели использовать скрытые человеческие возможности. Мозг у человека устроен значительно сложнее, чем процессор суперкомпьютера. А мир он воспринимает не только известными всем чувствами: зрением, осязанием, слухом, вкусом и запахом, но и на уровне тонких материй. Это так называемые «рамки», а сам процесс называется лозоходством, потому как в древности нередко вместо рамок использовали расщепленную ветку лозы, – профессор взял за деревянные ручки загнутые латунные стержни.

Начищенный металл эффектно засверкал на солнце.