Спасите наши души

– Я знаю ее очень хорошо, – продолжал Слава, терзая Тайкину зажигалку, – Ира ничего никогда от меня не скрывала, а где-то… кажется, весной это началось, она закрылась даже от меня. Пару раз обмолвилась, что у нее появились интересные друзья, я просил познакомить, она каждый раз уклонялась от прямого ответа.

– А ты не видел этих ее друзей? – поинтересовалась Тая.

– Нет, она даже толком не рассказывала о них. Потом я стал замечать, что она будто бы все глубже и глубже погружается в себя, иногда застывает, глядя в одну точку, и вообще не слышит, что я ей говорю. Я как-то ее спрашиваю: «Ира, о чем ты думаешь?» А она: «О Боге». Я напрягся: «А что ты о Нем думаешь?» «О том, как сильно Он нас любит, а мы не платим Ему взаимностью». Я напрягся сильнее. А она опять: «Ты даже не представляешь, насколько велик наш дух и ничтожна плоть». Я сижу, молчу, не знаю, что сказать, Ирка смотрит в одну точку стеклянными глазами, мне прямо не по себе стало. Я еще ей какой-то вопрос задал, уж не помню какой, а она посмотрела на меня так, будто только что увидела и засобиралась домой, мы во дворе на лавочке сидели. После я ее не видел, наверное, целый месяц, к телефону все время подходила ее мама или отчим, говорили, что она или учится или ее дома нет. Я не знаю, чему она училась все это время, но на доске почета в институте, – так у нас называется стенд, где вывешивают списки на отчисление, – уже ее фамилия появилась.

– А где вы учитесь? – вела следствие Таисья Михайловна.

– В Бауманке.

– Где? – удивилась я. – Если не ошибаюсь, Бауманка такое… э-э-э техническое учебное заведение?

– Да, девушек у нас действительно очень мало, Ира на нашем курсе вообще одна. Ей было все равно куда поступать, лишь бы мы поступали вместе. За все лето мы увиделись пару раз, не больше и то она выходила на лестничную клетку минут на десять. Однажды мне удалось вытащить ее в парк и то потому, что у нее было день рожденье. Как я не пытался ее развлечь, разговорить – всё без толку. Где-то через час она сказала, что ей срочно нужно уходить и все, больше я Иру не видел, она просто перестала со мной общаться.

– Хм-м-м… – очень сильно задумалась Тая, глядя в свой пустой пивной стакан.

– Ну, вот, вроде бы и все.

– Понятно, – вздохнула я, и полезла в сумку за блокнотом и карандашом. – Запиши нам домашний адрес Иры.

– Хотите с нею поговорить?

– И с нею, и с ее родителями.

– Ну не зна-а-аю, навряд ли у вас что-то получится.

– Ты запиши, дальше уже наше дело.

Он принялся что-то карябать на листочке, а Тая незаметно передвинула свою зажигалку подальше от Славы, поближе к себе.

– Я вам еще нужен?

Тая пристально оглядела его.

– В общем-то, нет.

Я вырвала из блокнота листок и записала свой телефон.

– Возьми на всякий случай, если что-нибудь вспомнишь или узнаешь, сразу звони.

– Угу. До свидания.

– Всего доброго.

Мы проводили взглядами его удаляющуюся спину.

– Нудный какой молодой человек.

– Почему? – удивилась я.

– Да просто так.

– Что ты думаешь обо всем этом?

– Скукота-а-а! – широко зевнула подруга. – Тоска-а-а-а! Такие истории даже зрителям ток-шоу надоели, и хоть бы что-нибудь изменилось, так нет – одно и тоже, аж в сон клонит. Давай как-нибудь культурно откажемся от этого дела, пока не поздно? А то со скуки скопытимся.

– Поздно, мы уже начали. Тая, и очень сильно тебя прошу, прекрати ныть, быстренько закончим с этим делом, возьмемся за следующее, более сложное и интересное. Уверена, если мы на такой ерунде не облажаемся, Горбачев обязательно, всенепременно задействует наши силы в чем-нибудь очень, очень, очень интересном.

– Ладно, – махнула крылом Тая, – какие планы на будущее?

– Общение с Ирой или с ее добросердечными чуткими родителями.

– Да, родители у нее, это что-то! Были бы у меня такие предки…

– Таюш, не хочу напоминать, но разве не твои мама с папой давали тебе деньги на квартиру в долг, едва ли не под проценты?

– Ну, у них самих была тогда сложная финансовая ситуация.

– Ага, буквально не доедали, не допивали. Это не у них ли было два продуктовых магазина тогда и четыре сейчас?

– Это вполне нормальное западное воспитание. В Америке дети состоятельных родителей со школы начинают работать почтальонами и официантами.

– Но потом, как правило, продолжают работать в компаниях и корпорациях своих папиков. Твои предлагали тебе хотя бы продавщицей, когда ты сидела без денег и без работы?

– Сена, – окрысилась подруга, – что-то я не замечала, чтобы твои родители хоть чем-то в этой жизни тебе помогли! Что они тебе оставили в наследство, перед тем как уехать навсегда заграницу? Поганую квартиру в дрянном районе, да гнилой запорожец!

– По крайней мере, они не требовали с меня денег за все это, и мне не надо было годами выплачивать им всю сумму, оставляя себе от зарплаты только на хлеб и воду!

– Ладно, – внезапно остыла Тая, – еще подраться не хватало. Мы с тобой нормальные, самостоятельные люди, все у нас удалось и получилось, значит не такие уж и распоследние у нас родители.

– Вот именно. Давай пока что не будем за глаза судить Ирину семью, мы ведь совсем не знаем ни их, ни саму Иру.

– Где она живет?