Спаситель

— Чего?

— Такие… устройства. Улавливают движение. И свет включают. Когда человек входит, свет загорается. А когда выходит, то гаснет. Удобно.

— А если я лягу? — Миара все же решилась. — Книгу почитать? А они решат, что никого нет. Мне что, теперь ходить и читать?

— А ты с собой много книг прихватила? — не удержался Карраго. И тоже вошел.

Барон прислонился к стене. И выглядел он… бледновато.

— С тобой все хорошо? — Винченцо подошел к мальчишке. Так и есть. Кожа под пылью почти белая, да и глаза запали, черты лица заострились.

Джер приоткрыл глаза.

— Давит, — пожаловался он, коснувшись венца на лбу. — Сильно… и голова болит.

— Миара! — собственный голос казался громким, но он потонул в пространстве башне. — Карраго, чтоб вас…

Целители.

У семи нянек дитя… два великих целителя, которые не видят, что под носом происходит.

— Чего? — Миара появилась первой.

И нахмурилась.

Потом нахмурилась сильнее. А мальчишка, чуть пошатнувшись, оперся на стену, а потом по стене и съехал.

— Да чтоб тебя… Вин, держи его. Карраго!

— Дорогая, на слух я пока… — он не договорил, как-то вдруг сразу подобравшись. — Так, что у нас тут… нет, радость моя злобная, давай я сам… в другой раз я тебе позволю все, что захочешь, но сейчас… обрати внимание, стандартное плетение во многом хорошо…

Джер закрыл глаза.

Он дышал. И кажется, вполне ровно. Сердце тоже билось. Винченцо взял его за руку, убеждаясь, что да, сердце работает ровно. А что дыхание неглубокое, так…

— … но его чувствительность в ряде случаев оставляет желать лучшего. Оно рассчитано на усредненного пациента и целителя тоже усредненного.

Пальцы Джера сжали руку.

И глаза открылись.

— П-пригляди з-за ними… голова что-то…

— Болит? — заботливо поинтересовался Карраго. — А это потому что у тебя в ней кровяной сгусток. Махонький… видишь?

— Мозговой удар? — мальчишка подобрался и даже попытался встать, но тут уж Винченцо не позволил. Он надавил, заставляя барона опуститься на пол, на грязную сумку, которую заботливо сунули ему под голову. — У меня нет…

— Пока нет, — Карраго положил пальцы на глаза. — И не будет… мы ведь тут, верно? А я не позволю какому-то там… сейчас, дорогая, необходимо уточнить… смотри, на третьем витке пропускаешь… да, выходишь не на завершение, а на новый круг по расширяющейся спирали. И задача здесь — удержать потоки ровно. Вот так, умница… ты всегда была сообразительной, еще бы характер другой… не фырчи… концентрируйся. И давай осторожно на завершение. И теперь смотри…

— Еще есть!

— Говорю же, умница… отмечай. Ставь локальные метки… и не спеши. Пока сгустки маленькие… и да, их можно развеять…

— Он умереть? — Ица опустилась на колени и требовательно дернула Миару за рукав.

— Не мешай им, — попросил Винченцо. — Если кто и сможет что-то сделать, то они. Поэтому пусть делают. Понимаешь?

— … но дело не в них. Нужно отыскать причину. Кровяные сгустки у человека столь юного не появляются без причины…

Кивок.

И ерзание. Ица подвигается поближе и, вытащив грязную тряпку, которая в иной жизни могла бы считаться носовым платком, вытирает со лба пыль, смешанную с потом и кровью.

— И если не найти причину, то мы так и будем сидеть и развеивать…

— Вот эта штука, которая в его голову вошла, может быть причиной? — Миара протянула девчонке второй платок, который был мало чище первого. — Сотри, пожалуйста, кровь у висков. Там, где эта… вещь крепится.

Ица не сразу принимает платок.

Но приняв, сосредотачивается на деле. А Миара давит вздох. Да, правильно, Винченцо тоже знает, что порой человека нужно просто занять.

Это не от сочувствия. Сочувствовать Миара не способна. А вот убрать потенциальную помеху — в её характере.

— Несомненно… я удивлен, что наш дорогой юный пациент вовсе жив, обрати внимание… если ты еще не обратила. Оно воспринимается единым целым. Его нервная система словно бы продолжается в артефакт… и он становится частью этой системы.

— Много говорит! — вырвалось у Ицы. — Делать!

— Он делает, — Винченцо придерживал голову парня, глаза которого закрылись. Но дыхание все еще было ровным, да и судя по тому, что Миара с Карраго довольно спокойны, то сон этот вызвал ими же. — У него характер такой… говорливый. Случается.

— Однако от этого металл не перестает быть металлом, и если с точки зрения энергетической структуры все отлично, то с точки зрения тела, оно не радо принимать это вот… чем бы оно ни было. И возникает реакция… специфическая.

Карраго повернул голову влево.

Вправо.

— Да не дергай ты его! — возмутилась Миара. — Я так не могу работать…

— А надо, чтобы могла. На самом деле, полагаю, имеем локальный ответ организма, однако… пока мы не сумеем разобраться, то… любой сгусток может закупорить сосуд. Поэтому… вот так, дорогая, а теперь ассистируешь и не мешаешь. Будь мы в моей башне, я бы воспользовался…

Винченцо слушал краем уха.

Они не в башне Карраго. Там бы он, несомненно, воспользовался бы удобным случаем, чтобы вскрыть парнишке череп и взглянуть на эту удивительную структуру поближе.

Но барону повезло.

Определенно.