Спаситель

– В-вероятно? – запинаясь, повторила Теа Нильсен. – Их что, несколько?

Она сидела, наклонясь вперед и вцепившись руками в сиденье жесткого стула, словно боялась упасть.

Беата Лённ нагнулась, успокаивая, положила ладонь на колено Теа.

– Мы не знаем. Главное, все обошлось. Врач говорит, у него только сотрясение мозга.

– По моей вине, – вздохнул Харри. – И по вине угла кухонной скамейки, ободравшей ему лоб. Пистолетная пуля прошла мимо, мы нашли ее в стене. Вторая попала в пакет с молоком. Подумать только, прямо внутрь. Третья найдена в кухонном шкафу, среди изюма и…

Беата бросила на Харри взгляд, который, как он понял, означал, что Теа сейчас вряд ли занимают причуды баллистики.

– Ладно. С Юном все в порядке, но он терял сознание, поэтому врачи пока подержат его под наблюдением.

– Ясно. Теперь мне можно пройти к нему?

– Конечно, – сказала Беата. – Но сначала взгляните на эти фотографии. Может, вам доводилось раньше видеть кого-нибудь из этих людей?

Она достала из папки три снимка, протянула Теа. Фото с Эгерторг были сильно увеличены, и лица казались мозаикой белых и черных точек.

Теа покачала головой:

– Вряд ли. Они вообще какие-то одинаковые.

– Согласен, – сказал Харри. – Но Беата специалист по опознанию лиц, и она говорит, что это два разных человека.

– Да, я так думаю, – уточнила Беата. – Вдобавок тот, кто выбежал из подъезда на Гётеборггата, чуть не сбил меня с ног. И по-моему, он был совсем не похож на эти фото.

Харри удивился, он никогда не слыхал, чтобы Беата сомневалась в таких вещах.

– Господи! – прошептала Теа. – Сколько же их?

– Спокойно, – сказал Харри. – У палаты Юна выставлена охрана.

– Что?

Теа во все глаза воззрилась на него, и Харри сообразил, что у нее и мысли не мелькнуло, что здесь, в Уллеволской больнице, Юну может грозить опасность. Она поняла это только сейчас. Потрясающе.

– Идемте посмотрим, как он, – дружелюбно предложила Беата.

Угу, подумал Харри. А этот болван пускай посидит да подумает маленько, как надо обращаться с людьми.

Он обернулся, услышав быстрые шаги в другом конце коридора.

Халворсен бежал, ловко лавируя между пациентами, посетителями и персоналом в стучащих деревянных башмаках. Запыхавшись, он остановился перед Харри и протянул ему глянцевый лист бумаги с блеклым черным текстом, так что Харри сразу понял: это факс, поступивший в отдел.

– Страница из списков пассажиров. Я пытался дозвониться.

– Здесь мобильники запрещены, – пояснил Харри. – Что-то интересное?

– Списки я получил без проблем. И переслал их мейлом Алексу, который тотчас ими занялся. Кое-кто замешан в разных мелочах, но в данном случае вне подозрений. Правда, одна вещь показалась довольно странной…

– Вот как?

– Один из пассажиров в списке прилетел в Осло два дня назад и имел обратный билет на рейс, который должен был вылететь вчера. Но рейс задержали, перенесли на сегодня. Христо Станкич. Он не объявился. И это странно, потому что билет у него был дешевый, не подлежащий перерегистрации. В списке пассажиров он значится как гражданин Хорватии, и я попросил Алекса свериться с данными хорватского Управления регистрации населения. Хорватия, конечно, не член Евросоюза, но, поскольку она стремится в ЕС, они охотно сотрудничают, когда…

– Ближе к делу, Халворсен.

– Христо Станкич в природе не существует.

– Любопытно. – Харри потер подбородок. – Однако этот Христо Станкич вовсе не обязательно имеет отношение к нашему делу.

– Разумеется.

Харри смотрел на имя в списке. Христо Станкич. Всего-навсего имя. Но оно должно стоять в паспорте, который авиакомпания требовала предъявить при регистрации, раз это имя занесено в список. В том же паспорте, который надо предъявлять, регистрируясь в гостинице.

– Надо проверить списки постояльцев всех гостиниц в Осло, – сказал Харри. – Посмотрим, не проживал ли там в последние дни этот Христо Станкич.

– Займусь прямо сейчас.

Харри выпрямился, кивнул Халворсену, надеясь, что вложил в этот кивок все, что хотел сказать. Что он им доволен.

– Тогда я пойду к своему психологу, – сказал он.

Приемная психолога Столе Эуне расположена в той части Спорвейсгата, то бишь Железнодорожной улицы, где никаких рельсов в помине нет, зато на тротуарах можно полюбоваться примечательной смесью походок. Уверенная, пружинистая поступь домохозяек, которые занимались фитнесом в спортцентре «САТС», осторожная походка людей с собаками-поводырями из Союза слепых и неосторожная – у истасканной, но неустрашимой клиентуры хосписа для наркоманов.

– Стало быть, этот Роберт Карлсен любил девочек, не достигших установленной законом половой зрелости. – Столе Эуне повесил твидовый пиджак на спинку стула, двойной подбородок съехал до галстука-бабочки. – Этому, конечно, может быть много объяснений, но, насколько я понимаю, он рос в пиетистской среде Армии спасения?

– Да, – ответил Харри, глядя на беспорядочно заставленные книгами полки своего личного и профессионального консультанта. – Но разве не странно, что человек, выросший в закрытой, строго религиозной среде, становится извращенцем?