Спаситель

Если ей придется еще раз пройти мимо его кабинета, и ее снова проигнорируют? Она будет вынуждена что–то с этим делать.

В конце концов, Сара заставила себя подняться по ступенькам, а в такт ее шагам в голове билась фраза «не глупи».

Первым подозрительным признаком послужил вид пустого кресла перед монитором. Дальше – темнота в комнате, хотя это обычное дело, и мониторы компьютеров Герри давали достаточно света, чтобы позволять передвигаться по скупо обставленному пространству. Но он не так часто вставал со своего рабочего места.

Она сказала себе, что с положенного места его выдернул зов природы, и от этого у нее внутри поднялась волна раздражения – из–за его желания справить малую нужду им придется столкнуться и в ванной.

Что снова заставит ее закрыться в своей эмоциональной раковине.

Спецагент Манфред получил правдивое представление о сцене смерти. Она обнаружила своего жениха сидящим на плитке, напротив джакузи, ноги вытянуты, руки свернуты на бедрах, его инсулиновый браслет болтался на правом запястье. Голова откинута набок, а рядом валялась ампула с инсулином и игла. Его волосы или то, что осталось от светлых прядей а–ля Борис Беккер[15], лежали спутанными прядями, вероятно, от припадка, а на футболке с концерта «Dropkick Murphys»[16] тянулась нитка слюны.

Она бросается к нему. Падает на колени. Плачет, умоляет, даже после того, как проверяет пуль на его яремной вене и не ощущает биения под холодной кожей.

В это трагическое мгновенье Сара простила ему все проступки, ее гнев исчез, словно его никогда и не было, раздражение и сомнения ушли вместе с его жизненной силой.

На небеса. Если такое место вообще существовало.

Она звонит 911. Приезжает скорая. Констатирует смерть.

Тело увезли, но тот момент прошел как в тумане; Сара не могла вспомнить, забрали ли его парамедики, сотрудники морга или же коронеры... Словно она получила травму головы, и у нее случилась амнезия по этому поводу и по другим. Однако она четко помнила, как звонит его родителям, как теряет самообладание, как только слышит голос с акцентом его матери. Плачет. Всхлипывает. Слышит, как его родители обещают вылететь ближайшим трансатлантическим рейсом, и обещает со своей стороны быть сильной и держаться.

И некому позвонить, чтобы получить поддержку для себя лично.

Причиной смерти послужила гипогликемия. Инсулиновый шок.

В конечном итоге родители Герри забрали его тело в Гамбург, чтобы похоронить на семейном кладбище, и вот, Сара осталась одна, в маленьком доме в Итаке с редкими напоминаниями о своем женихе. Герри не страдал накопительством и, к тому же, его родители забрали большую часть его вещей с собой. А, еще «БиоМед» направил своего представителя за системными блоками из его домашнего кабинета, оставив нетронутым лишь монитор.

После его смерти, Сара закрыла дверь этой комнаты и не открывала ее полтора года. А когда все–таки решилась переступить порог, трещины в доспехах всепрощения, в которые она себя облачила, появились сразу, как она увидела его рабочий стол и кресло.

И снова закрыла кабинет.

Вспоминать о Герри в любом негативном ключе подобно предательству по отношению к нему. И так было до сих пор.

Сара уже переживала такую личностную трансформацию, со своими родителями. Для живых и мертвых стандарты были разными. Живые были неоднородны, сочетая плохие и хорошие качества, полноцветные и трехмерные, они были способны как разочаровать, так и приободрить. Однако когда любимый человек уходит в мир иной, если ты на самом деле любишь его, то понимаешь, что разочарования исчезают и остается только любовь.

Пусть даже и усилием воли.

Фокусироваться на чем–то, кроме хороших воспоминаний, особенно когда дело касалось Герри, было просто неправильно… особенно с учетом того, что она винила себя в его смерти. На втором свидании он научил ее распознавать симптомы инсулинового шока и пользоваться глюкагоновым комплектом. Ей даже как–то пришлось смешивать раствор и вколоть его в бедро три раза, пока они учились в Кембридже: на свадьбе его двоюродного брата Гюнтера, когда он слишком много пил и почти не ел. Затем, когда попытался пробежать пять километров. И, наконец, после того, как принял большую дозу инсулина при подготовке к ужину в честь друзей, и у них спустило колесо на Сторроу Драйв.

Если бы она не стояла там, на кухне, перед чертовой индийской едой и не злилась на него, смогла бы она его спасти? Прямо в верхнем ящике у раковины хранился глюкагоновый комплект.

Если бы она пошла сразу наверх, чтобы принять душ, смогла бы она использовать его вовремя, а затем позвонить в 911?

Вопросы преследовали ее, потому что ответ на них всегда был положительным. Да, она могла бы купировать приступ. Да, он все еще был бы жив. Да, она несла ответственность за его смерть, потому что осуждала его за то, что он любил свою работу и считал своей целью спасать человеческие жизни.