Спаситель и сын. Сезон 3

– Да. Сказать ничего не могу, вот и пишу.

– Не можешь ничего сказать?

– Не могу сказать то, что думаю.

– Даже здесь?

– Чтобы ты потом меня заложил? Как с конфетами «Харибо»?

Спаситель заметил, что Бландина питается одними сладостями, и рассказал ее матери, как это вредно.

– Но мы с тобой уже говорили про это, Бландина. Я только сказал твоей маме…

– Да-да, ты предатель.

– Так ты, значит, сердита на меня?

Спаситель привык высказывать вслух чувства своих пациентов, хотя мог при этом ошибаться на их счет.

– Я сердита на всех, – проворчала Бландина.

– Надеюсь, мы все же останемся друзьями. Ты тонкая натура, таких мало.

– Не подлизывайся!

В свои двенадцать лет Бландина умела отражать все попытки манипулировать ею.

– Знаете что? – Она поджала под себя ногу и заговорила деловым тоном. – Я теперь ем ядовитые конфеты.

– Что значит ядовитые конфеты?

– Не отгадали?

– Лекарства?

– Точно!

Оказывается, месье Карре, отец Бландины, сводил ее к доктору Спесивье, и та поставила диагноз «СД как-то там».

– СДВГ – синдром дефицита внимания и гиперактивности, – расшифровал Спаситель.

– Вот-вот! Гиперактивности. И эти их конфетки должны меня успокоить.

– Ну-ну…

– Хочешь, покажу, что я написала? – предложила Бландина, успев позабыть про секретность.

Она раскрыла блокнот на первой странице, и Спаситель прочитал вполголоса: «Попытка, мама ненавидит папу…» и дальше до конца.

– Твоя сестра и правда умирает? – спросил он, возвращая Бландине блокнот.

– Ну, это я для рифмы со словом «вторая», – ответила она и без предупреждения перескочила на другую тему: – Психиатр Марго предложила нам пройти семейную терапию.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Думаю, лечат нас с Марго, а больны-то не мы, а родители.

– Понятно, – протянул Спаситель, в очередной раз удивляясь проницательности своей юной пациентки.

– Тебе это тоже понятно?

– Я говорю «понятно» в том смысле, что готов тебя слушать. Но мне и правда тоже все понятно… И в этом смысле я с тобой согласен.

– Что-то ты сегодня заговариваешься.

– Есть немного. А как твои родители отнеслись к идее психолога?

– Папа против, а мама, естественно, за.

– Естественно?

– Она ведь хочет проходить эту семейную терапию у тебя. Но ты-то не захочешь.

Они посмотрели друг другу в глаза. Не девочка, подумал Спаситель, а озорной, смышленый эльф или даже чертенок.

– Не захочу? Почему же?

– Угадай! Угадай!

– Хватит с меня твоих загадок.

– Может, она в тебя влюбилась, а?

От удивления Спаситель так и отпрянул.

– Кто?

– Мама, кто же!

Раза два-три мадам Дютийо приходила к Спасителю в весьма откровенных нарядах. Да уж, от наблюдательной Бландины ничего не ускользнет!

– Послушай, я тебе кое-что объясню, – сказал Спаситель самым что ни на есть профессиональным тоном.

Бландина скрестила руки на груди и приняла серьезный вид.

– В процессе психотерапии может происходить так называемый трансфер, перенос. Пациенты используют психолога как вешалку. Наряжают его отцом или матерью, братом или сестрой и неосознанно переносят на него свою давнишнюю любовь или ненависть. Воображают, будто их психолог…

– Психолог-вешалка, – перебила Бландина, подпрыгивая на стуле.

– Да. Пациенты воображают, будто психолог-вешалка их любит или презирает, обижает и так далее. Они разыгрывают с ним сцены из прошлого. А он должен помочь им понять, что надо избавиться от старых переживаний и простить тех, кто причинял им боль, чтобы жить дальше свободными.

С Бландины слетело всякое ехидство, теперь она и правда внимательно слушала.

– Как странно! И получается?

– Во всяком случае, это один из путей, чтобы стать независимым и счастливым.

– Жаль, что это только для взрослых, – вздохнула Бландина.

– Вовсе нет. Я и для тебя бываю вешалкой.

– Когда это?

– Ну, например, когда ты говоришь, что хочешь выйти за меня замуж.

– Это же просто шутка, – возразила Бландина, но все-таки покраснела.

– А чью одежку ты нацепила на меня сейчас? Точно не будущего мужа, потому что, как я говорил, проигрываются сцены из прошлого. Так кто я для тебя?

Бландина помрачнела. Нахмурилась, потупилась, ей было трудно заговорить о том, что ее мучило.

– Раньше, – начала она.

– Раньше?

– Раньше папа был хороший. Мазал мне хлеб нутеллой, рассказывал перед сном всякие истории.

Так было до развода, до того, как родители принялись уничтожать друг друга на глазах у испуганных дочерей. Бландина помнила время, когда была любимой папиной дочкой, тайно в него немножечко влюбленной. Потом все стало плохо. Спаситель протянул ей коробку с платками. Бландина высморкалась и снова заговорила:

– А теперь папа стал жутким занудой. Да-да, занудой! Так я и напишу в своем блокноте.

Когда Бландина ушла, Спаситель придвинул кресло к столу и стал смотреть на две фотографии в рамках, которые недавно сюда поставил: Луиза и Лазарь – его двойная защита. Он не сказал Бландине о контртрансфере, обратном переносе, то есть ответных чувствах психолога. Флирт мадам Дютийо не оставлял его совсем уж равнодушным…