Спаситель и сын. Сезон 5

Поток информации унес Спасителя на «Ютуб», и он выслушал лекцию клона Боя Джорджа[35] – в надвинутой на лоб шляпе, с накрашенными глазами и губами, – который объяснял родителям: «Если ваш ребенок говорит вам, что он вне бинарности, если ваш сын хочет надевать в школу юбку, доверьтесь ему». Затем он набрел на повтор телевизионной передачи, в которой бородач обиженным голосом заявлял, что он вовсе не мужчина и не видит причины, почему его собеседник так называет его, – он считает это неприятным выпадом. Завершил свое путешествие Спаситель с отчимом Ким Кардашьян Брюсом, который сменил пол и стал Кейтлин, превратившись из отца шести детей в бабушку пяти внуков. Спаситель был психологом, он стремился мыслить предельно широко и открыто, но в час ночи он откинулся на спинку кресла у себя в кабинете и прошептал:

– Сумасшедший дом…

Точно так же, как сделала бы мадам Кюипенс.

– Спаситель!

Он вздрогнул.

– Ты знаешь, который час?

– Прости! Прости меня, пожалуйста! Я не даю тебе спать!

Луиза постаралась улыбнуться. Нет, сегодня ей не давал спать не Спаситель. И даже не тошнота. А петиция на Сhange.org c требованием изъять из книжных магазинов ее книгу. Петиция уже набрала 16 201 подпись, и счетчик продолжал работать.

* * *

– Я узнала три свои предыдущие жизни.

– Неужели? И все три – под гипнозом у доктора Бутонне?

– Он проводит цикл занятий по воссоединению с прошлыми жизнями, – произнесла Фредерика, всем своим видом показывая Спасителю, что ей не до шуток. – В Античной Греции я была жрицей-девственницей в храме Артемиды. В семнадцатом веке в Апулии – матерью-настоятельницей монастыря.

– Да-а-а…

Спасителю оставалось только восхищаться.

– А еще я была невестой боцмана, служившего на «Лузитании», которую в 1915 году потопили немцы.

– Потрясающе. И что же это проясняет в вашем сегодняшнем «я»?

– А вы разве не видите связи между моими прошлыми жизнями и теперешней? – удивилась Фредерика.

– Похоже, вы всегда оставались женщиной, – не слишком уверенно сказал Спаситель, все еще под впечатлением своего погружения в трансгендерные проблемы.

Фредерика взглянула на него как на самого распоследнего идиота.

– Жрица-девственница, монахиня, невеста погибшего – вы не улавливаете никакой связи? Я никогда не была замужней женщиной!

– Действительно, так и есть.

– Так и есть! А больше вам нечего мне сказать?! Вот каков, значит, ваш хваленый психоанализ?

– Фредерика, я прекрасно осознаю ограниченность своих возможностей. Заниматься психотерапией древнегреческих жриц я не возьмусь. Займемся вами сегодняшней. Что, по-вашему, входит в понятие «замужняя женщина»?

– Замужняя женщина-а, – протянула Фредерика со свойственной ей интонацией старательной школьницы, – это женщина, у которой есть дети, есть красивый дом, куда она приглашает друзей, она ходит в гости, ездит с семьей отдыхать. К ней относятся с уважением, не шипят за спиной «старая дева».

– У нее есть муж, – прибавил Спаситель.

– Ну да, – неохотно признала Фредерика.

– Вы ведь жили с мужчиной?

– Немного.

– Вам понравилось?

– Не особенно.

– Вы собираетесь предпринять новую попытку?

Фредерика молчала, пытаясь разобраться в противоречиях ее сегодняшнего «я»: ей хотелось быть замужней женщиной без мужа…

В полдень Спаситель ждал, как обычно по четвергам, Соло. Это был его самый верный пациент. Хотя для Спасителя оставалось загадкой, почему молодой человек, работающий тюремным надзирателем, так дорожит психотерапией. Он никогда не жаловался на какие-то особые переживания, был хорошо социализирован, и уровень нервозности у него был не выше, чем у большинства горожан. Вполне возможно, Соло попросту не хватало в жизни фигуры отца…

Но сегодня в назначенный час в приемной никого не было. Прошло десять минут, а Соло так и не появился. Спаситель обычно не дергал пациента, пропустившего консультацию. Пусть потом сам вернется. Или не вернется. В общем-то, и на этот раз он был не против слегка удлинить свой обеденный перерыв. Но все-таки он беспокоился. Тюрьма есть тюрьма, что ни говори. Настоящая пороховая бочка. Там все могло случиться – драка, побег, захват заложников. Молчание, пустая приемная – все это так не похоже на Соло.

– Насири, Насири – бормотал Спаситель, листая школьную тетрадку. – Ага, вот. Ноль шесть, двадцать семь… Алло, Соло? Это…

– Да, месье Сент-Ив, то есть Спаситель, да, то есть нет, я не хотел, – бормотал Соло. – Это, конечно, просто стыд, ну, дал я ромашку…

«При чем тут ромашка?» – недоумевал Спаситель, но не мог и слова вставить – Соло продолжал бормотать что-то совершенно непонятное: он не виноват, но хочет быть отцом своего ребенка.

– Ты же понимаешь, Спаситель?

– Да-да. А ты сейчас где?

Спаситель решил, что у Соло неприятности из-за – кто его знает? – из-за продажи по мелочи наркотиков в тюрьме или в городе.

– Я в «Тупике», совсем рядом.

– Закажи мне сэндвич, я сейчас приду.

Никогда еще Соло не казался Спасителю таким беспомощным мальчишкой, как сегодня, когда ершился, пытаясь заранее оправдаться, еще ничего не объяснив и в то же время чувствуя себя виноватым.

– Кто такая Саманта? – прервал его Спаситель.