Спаситель и сын. Сезон 5

– А потом прислала открытку, написала, что предпочитает «на этом остановиться». Я хотел с ней увидеться в сентябре, когда все вернулись с каникул, хотел, чтобы мы хоть как-то объяснились. Говорил с ней по телефону. Она, видите ли, поняла, что не доросла еще до серьезных отношений, не хочет никаких обязательств. Сказала, что я ни в чем не виноват, во всем виновата она. В общем, обычная чушь. Наверное, встретила в этом своем лагере парня. Такого же, как она, с полным карманом денег. А я как был, так и остался сыном официантки.

– И пианиста с мировым именем, – прибавил Спаситель.

– У меня другая фамилия.

У Самюэля было два больных места: отношения с девушками и Андре Вьенер, его отец.

– Я видел, что у твоего отца было пять концертов в зале Ваграм. Хотел пойти, но билетов уже не было.

– Папа всегда даст тебе билет, я ему скажу.

Раз прозвучало «папа», значит, с этой стороны все в порядке. Вьенер теперь принимал участие в жизни сына, переводил ему на банковский счет какую-то сумму.

– Я поступил на подготовительные курсы по специальности «математика». Почему – сам не знаю. Наверное, потому что легко дается. И еще я получил место в интернате. Хлопотами мадам Сандоз, – прибавил Самюэль. – Ты понял, о чем я.

Мадам Сандоз работала в лицее Ги Моке[4] медсестрой.

– Я ей рассказал, в каких мы отношениях с мамой, постоянно на ножах. И она помогла, похлопотала за меня, теперь я живу в интернате, в комнате с одним парнем.

Самюэль довольно долго распространялся о своем новом приятеле Тибо. Он постарше, уже на втором подготовительном, но у них много общего. Тибо советует ему почитать кое-какие книги.

– У него большой опыт, – многозначительным тоном прибавил Самюэль.

– Успешная учеба, начало самостоятельности, друзья – двигаешься вперед понемногу, – подвел итог Спаситель.

– И у меня есть все для счастья?

– «Счастлив тот, кто умеет быть счастливым, несмотря ни на что»[5]. Полного комплекта не бывает никогда.

Самюэль кивнул. Да, это так. Может, он слишком много требует от жизни?

– Единственное, что для меня по-настоящему важно, – это любовь. Я любил Марго… Я ее люблю… Она переменчивая, с ней не всегда просто. Но я ее не сужу. И никогда не судил. Если я люблю, принимаю человека таким, какой он есть. Не ставлю условий.

Спаситель протянул ему коробку с бумажными платками, но Самюэль предпочел вытереть глаза рукой и шмыгнуть носом.

– Я ничего не понимаю в девушках. Чего они хотят на самом деле?

– Думаю, на этом мы сегодня остановимся.

Самюэль сам задал вопрос, и ему будет о чем подумать эту неделю.

– Мадам Замани?

– Зря я вышла замуж за человека с такой фамилией, – отозвалась старушка, сидевшая в приемной. – Кончится тем, что я с ним разведусь.

Она положила на круглый столик журнал «Мари Клер», который до этого перелистывала.

– Проходите, мадам Мгмымы, – пригласил Спаситель, заглушив фамилию покашливанием.

Стало быть, мадам Замани была замужем за месье Замани, и у них был сын, а у сына тоже сын. Сын и муж держали питомник садовых растений и стояли во главе фирмы «Замани и сын».

– Я их всех терпеть не могу: и мужа, и сына, и питомник! – объявила мадам Замани.

– Вы рассержены, Раймонда.

– Терпеть не могу свое имя!

– А что вы любите? – осведомился Спаситель с напускным сочувствием.

– Вас! Вас я обожаю. Хотя вообще-то не слишком люблю цветных. Но вы, пожалуйста, не обижайтесь на меня, месье Спаситель, всему виной воспитание. У себя в деревне мы в глаза не видели черных людей. Только в книге для чтения на картинке: стоит такой страшный-престрашный, с костью в носу. А вы, как теперь выражается молодежь, очень даже сексуальный.

Спаситель от души рассмеялся. Откровенный расизм новой пациентки, смешанный с кокетством, его ничуть не коробил. Мадам Замани обратилась к нему по рекомендации терапевта, доктора Дюбуа-Герена. Коллегу Спасителя обеспокоило то, что пожилая женщина принимает горстями лекарства, которые не приносят ей облегчения, а вот их побочные явления уже стали тревожными.

– С вами можно поговорить. Обо всем, – продолжала она. – И мне это очень приятно. Потому что я всегда должна держать рот на замке. Сначала так было с отцом. Потом с мужем. Теперь сын у нас царь и бог.

– А внук?

– Эмерик? – Она на секунду задумалась. – Тоже не подарок, но получше, чем старшие. Знаете, в моем возрасте не так много развлечений, так что приятно наблюдать за детишками. Тем более что это ничего не стоит.

– А как вас называет внук?

– Интересно, почему вы меня об этом спросили? Никто из нас так и не понял, почему он меня так называет.

– А как именно?

– Бяша.

– Он зовет вас Бяша?

– Да, с младенчества.

И тут Спаситель, поддавшись, как с ним часто бывало, спонтанному порыву, шагнул за предел территории, отведенной терапии:

– А что, если я тоже буду называть вас Бяша, а не мадам Замани?

– Ну-ка скажите мне что-нибудь, а я посмотрю, как это будет.

– Почему вы так рассержены, Бяша?

Ответ он получил незамедлительно:

– Потому что у меня украли мою жизнь!

Надо же! В восемьдесят один год Бяша обнаружила, что она феминистка.