Спаситель мира

— Тогда потерплю. — Алексей Владимирович убрал сигарету обратно в пачку и на мгновение задумался. — Семьи как таковой у меня нет. Лина ушла к другому мужчине, пока я сидел на моих вулканах. Паше было двенадцать. Лина переехала с новым сожителем в Питер, сын пожил с ними полгода и удрал ко мне. Там все было.

Мужик, к которому ушла Лина, крутится в бизнесе и денег зарабатывает кучу. Но атмосфера, в которой теперь пребывает мать, Паше показалась душной. Там только деньги. Сын пару раз сбегал ко мне, а три года назад остался. У Лины появился маленький ребенок от бизнесмена, она утешилась и больше не скандалит. Теперь мальчик со мной, но я часто отсутствую по работе, поэтому постарался воткнуть сына в спорт, чтобы парень был загружен и не болтался на улице. Во время моих командировок Паша живет у сестры. Вот и вся история.

Синицыну становилось понятнее, как парень попал в секту. Слишком много времени он был предоставлен самому себе.

— Павел, пока вы сидели на вулканах, нашел семью в гимназии Стерна?

— Нет, они сами его нашли. Абакин посещал спортивные секции и отбирал перспективных подростков. Он увлек сына идеалами гимназии. Стерн проповедовал «жизнь с улыбкой». Не надо желать большего, чем есть, — радуйся, твори и улыбайся. «Живая улыбка Стерна» подразумевает чистую открытую душу. Улыбайтесь, и это вас очистит от скверны. В устах человека, который мировую популярность получил из рук палачей, это звучит жутко. Но молодежь правды не знает и заглатывает приманку. Чем Абакин и пользуется.

— А бабушки, дедушки у Павла есть? — Слава мог сразу выложить нужный вопрос, но хотел дать Соболеву высказаться.

— Я вырос в детдоме, а у Лины мать жива, но она тяжело больна и обитает под Харьковом. Поэтому можно считать, что ни бабушек, ни дедушек у нас нет.

— Фамилия Гурьевич вам ничего не говорит? Это случайно не ваш родственник?

— Впервые слышу, — не задумываясь, ответил Соболев.

— Странно… — пробурчал Слава.

— Почему странно? Я чистокровный русак, Лина по матери хохлушка, а Гурьевич — фамилия или белорусская, или еврейская. Я против тех или других ничего не имею, но в нашем роду их нет.

— Если вы выросли в детском доме, откуда знаете свои корни? — на всякий случай решил дожать тему Слава. Он сам не помнил отца. Валерий Николасвич Синицын погиб в автомобильной катастрофе, когда мама еще лежала в родильном доме, а Славе шел первый день жизни.

Но Соболев отца с матерью помнил:

— Я попал в детский дом в восемь лет. Мои родители летели с юга на самолете. Самолет упал. А бабушку и деда расстреляли в Карелии и похоронили в общем рву. Поэтому у нас с могилами предков напряженно, а с корнями все в порядке.

— Тогда у меня больше вопросов нет, — заторопился Синицын — Кофе попьете?

— Времени мало. После нашего разговора работы у меня прибавилось. — Расставаться с Соболевым ему не очень хотелось. Этот мужик нравился Славе все больше, и он бы выпил с ним кофе, но новый поворот событий требовал быстрой реакции.

Соболев проводил Славу до холла и, вызвав лифт, попросил:

— У вас есть роман Каребина. Не могли бы вы дать мне его на денек? Я читаю быстро.

— У меня есть два экземпляра. Но один читает в камере Павел, а второй является вещественным доказательством, и кроме сотрудников отдела я никому доверить его не имею права, — объяснил Синицын.

— Вы дали сыну почитать роман?! — поразился Соболев.

— Да, я решил, что ему это будет полезно. Через сорок минут у меня с Павлом в райотделе очередная беседа, поглядим, не изменилось ли его отношение к этой секте…

— Вы и. вправду удивительный милиционер. Если это не выходит за служебные рамки, скажите Паше, что я ему верю.

— Не выходит, — заверил старший лейтенант и, ступив в кабину, добавил:

— Когда Павел закончит чтение, распечатку романа получите вы.

После чего двери лифта закрылись.* * *

Наладив революционное подполье в Минске, Глеб Иванович Бокий в начале мая вернулся в Москву. Выглядел он бледнее обычного, поскольку туберкулез весной дает вспышку.

Первый день в столице начался бурно. В десять утра его уже ждал председатель ВЦИК, к двенадцати надо было успеть на Лубянку, там Феликс Эдмундович собирал секретное совещание, на которое опаздывать не следовало.

Посыльный от Дзержинского предупредил, что и после обеда у Глеба Ивановича свободного времени не будет, поэтому на сегодня никаких личных встреч ему лучше не назначать. Даже свидание с братом Бокий вынужден был отложить на следующий день, хотя время Бориса Ивановича было расписано не менее жестко, чем у него, — он восстанавливал для Советов Российскую горную академию и свободной минуты не имел.

Позавтракав в «Савойе», где для него забронировали номер, Бокий вышел на улицу. Из Кремля ему по телефону сообщили, что «Роллс-Ройс» Владимира Ильича из ворот вышел, и Глеб Иванович в ожидании автомобиля прогуливался возле парадного.