Спаситель (СИ)

Ему сначала показалось, что он в воде и что он ребенок – такая легкость овладела им, что руки поднялись сами собой, будто хотели кого-то обнять, но он увидел, что это совсем недетские руки – широкие мужские ладони, истертые запястья под стальными браслетами. Он тоже поднимался – как и стул у зарешеченного окна и чугунный утюг. Старинная монета вращалась, стреляя серебристым лучом. Громоздкий черно-белый телевизор плыл вдоль стены. На скособоченном экране шеренгой шли диагональные полосы. Динамик с жутким треском вещал:

– Осенью года одна тысяча шестьсот девяносто второго молодой царь Петр ехал к озеру Переяславскому… Там, вдали от моря, строился флот...

Он опустил голову и увидел в бледном свете телеэкрана свои обнаженные ноги, парящие над дощатым полом.

Неожиданно все разом ухнуло вниз – громыхнуло, покатилось. Ступни заныли. Икры сковали судороги. Он упал на колени, ткнулся лбом в осколки кинескопа. Кто-то сокрушал дверь. Били пожарным топором – мелькало в расщелинах его красное клиновидное лезвие с киркой.

Вскочив в ужасе, он забегал по комнате.

Выхода нет. Выхода… нет.

– Очнись, профессура!

Завадский ощутил сильные, но освежающие пощечины.

– Но-но, – погрозил он тающим обрывкам сна и открыл глаза.

Перед ним плавало лошадинообразное лицо Лехи Геденоса.

– Слава, господи, – сообщило лицо, и стало отдаляться.

Завадский поднял руку, чтобы протереть глаза, но что-то больно ткнуло в бровь. Увидев на запястье стальной браслет, он резко сел и уперся взглядом в грубо обструганный пень. Рядом с ним в углу лежала отполированная ладья, а напротив оконца со слюдяной форточкой громоздится зеленый сундук в форме усеченной пирамиды с исчерна-грязной просечкой. Ничего не понимая, Завадский оглядел низкую комнатушку с бревенчатыми стенами без намека на дверь.

Геденос ходил от стены к стене пригибаясь под неотесанными стропилами, грыз ногти и замирая у оконца, осторожно выглядывал.

Уши закладывало от надрывного перелива. Завадский тихонько, опасаясь вспышки боли, коснулся пальцем виска и понял, что трезвонит все-таки не в голове, а где-то на улице.

– Ты меня сюда затащил? – покосился он на Геденоса, который вытягивал шею и все щурился на что-то в оконце.

Черный риэлтор перевел на него взгляд и неожиданно резво подскочил.

– Слушай, ты, мля! Верни нас, сука, обратно! Слышишь! – тряс он Завадского за плечи, от чего к перезвону за окном стал добавляться звон в голове.

– Че-во? – Завадский сбросил с себя его руки и попытался подняться.

– Ты в натуре профессор?

– Преподаватель.

– Преподаватель, млять, чего?!

Тут он впервые заметил, что Геденос до смерти напуган.

– Истории… политических учений.

– Тьфу ты еб твою мать! – сплюнул Геденос и снова вернулся к окошку.

– Что это за место? — спросил Филипп, рассчитывая, что подсказка поможет ему вспомнить случившееся после взрыва, но осознав, что это невозможно, почесал затылок.

– Мне похоже память отшибло, – произнес он растерянно.

Черный риэлтор снова подошел, демонстрируя увеличенные страхом слезящиеся глаза.

– Мужик, приди уже в себя, – прошептал он жутко, – мы в прошлое попали.

– Ага?

Риэлтор схватил Завадского за плечо, потянул к окошку.

Завадский не сопротивлялся, ожидая, получить, наконец ответы, но оконце явило довольно странную картину: деревянные срубы со скатными крышами хаотично лезли друг на друга за извилистой дорогой, вымощенной черными растрескавшимися бревнами. Вдоль дороги по тропинке двигалась фигурка в сером мешковатом кафтане до земли, укутанная по горло в белый платок. Фигурка погоняла прутиком козу. За домами пестрела вереница сияющих куполов – серебристых, золотистых, черных, изумрудно-зеленых. Нарастающий перезвон волнами шел оттуда, только теперь ему вторили собачий лай, крики петухов и какие-то далекие, заставляющие цепенеть душераздирающие вопли. Под деревянным скатом он увидел пятачок истоптанного двора, отрезанного высоким частоколом, наводя на мысли о стихийном парке развлечений имени Влада Цепеша где-нибудь на Алтае или рынке по продаже банных срубов на въезде в деревню Чмонино. В травяном островке перед частоколом ковырялась пегая курица. В воздухе стоял дым, пахло навозом, гнилой капустой и еще чем-то отвратительным, напоминавшем запах чересчур экзотического сыра. Только небо одаряло знакомой ложной безмятежностью – пушистые облака неспешно плыли в глубокой синеве.

Завадский округлил глаза. Мозг заработал в поисках объяснения и не найдя ответов на всякий случай прыснул в кровь адреналина.

– Что это? – прошептал он, сдерживая возбудившееся дыхание.

Геденос сжал зубы и снова заходил по комнате.

– Какая-то срань с электростанцией! Режимный объект мля! Только никакая там не АЭС! Сука, поверить, не могу что эта дичь происходит! Это как попасть в реальность антиваксера или, млять, снежного мудозвона!

– Ты что-то видел?

– Огонь. – Геденос оскалился и почесав грудь, стал задумчиво глядеть мимо Завадского.

– Огонь или взрыв?

– Взрывную волну.

Завадский кивнул.

– Значит, мы видели одно и то же.

– Я думал мне привиделось. – Геденос покачал головой.

– Что?

– Не знаю! Огонь или…

– Или что?