Спасители Анти-планеты, или новые приключения Абенда Темного

– Теперь вы знаете столько же, сколько и я. Хочу сказать еще, что антивещество очень дорогое, дороже золота и алмазов, и не валяется на дороге. Мы должны его беречь и сохранить антимир и его население, как бесценную валюту.

– Насколько дорогое, – заинтересовался Фанфар.

– Производство одного грамма антиматерии раньше обходилось в 90 триллионов долбариков, но мы постепенно снижаем эту цифру за счет усовершенствования коллайдеров и повышения производительности труда. И все равно, даже ваших заработков Фанфар хватит только на пару самых мелких античастиц – ответил Абенд. Ну, так вот. Антимир – это наше второе я, и оно хоть и зеркальное, да еще и отрицательное, с точки зрения физики, но все же живое и наш долг ему помочь. Вопрос, каким образом? Есть объективные трудности, связанные с законами природы, которые этому препятствуют. Если кто-то хочет что-то предложить, прошу, к микрофону. Первым, не потому, что хотел что-то предложить, а по привычке всех обгонять, выскочил Бубкин-Дубкин, своеобразно понявший научную речь президента и думавший раньше, что антиподы – это какая-то мелочь, невидимая простым глазом, вроде нейтронов, протонов, ионов и шпионов.

– Это что же, значит, то, что я вижу в зеркале, шатается туда-сюда и корчит рожи – мой антипод.

– Нет, коллега, – разочаровал спортсмена профессор физики Ферштейн Относительный.

– Он не в вашем зеркале живет, он далеко, в другом зеркале, которого не видно, в космическом. Он живет в антимире, где все наоборот и к тому же отрицательно заряженный.

Бубкин –Дубкин ничего из объяснения не понял, кроме того, что в зеркале не тот антипод. Он разочарованно вздохнул и сказал:

– Ну, вот, а я уж думал поговорить с тем, который в зеркале. А этот оказывается не тот.

– Да, и встретиться с ним на данный момент невозможно.

– Потому, что очень далеко?

– Нет, проблемы расстояния для нас давно не существует. Просто при встрече вещества с антивеществом из-за того, что они разнозаряженные, произойдет страшный взрыв со вспышкой. Вся масса перейдет в энергию, выделяя ее на несколько порядков больше, чем самая эффективная термоядерная реакция, – 90 000 ГДж на 1 г, то есть более 21 кг в тротиловом эквиваленте. Поэтому, при встрече профессора с антиподом, оба превратятся в пыль, а скорее в микрочастицы.

– Это за что нас так обдолбает?

– За то, что не знаете физики и главного уравнения Эйнштейна о взаимосвязи массы и энергии Е= mхc2.

– Это он его, чтобы взрывать придумал? Делать ему, нечего, что ли! – рассердился Бубкин-Дубкин на Эйнштейна.

– Эйнштейн здесь ни при чем, дорогой мой, – защитил великого физика и почти однофамильца Ферштейн, – в нашем мире от человека мало что зависит, он только наблюдает и записывает, а правит сама природа по своим законам.

Все примолкли, думая о безобразиях, творящихся в природе.

Президент больше никаких предложений не дождался и выдвинул свое:

– Я думаю, друзья, что мы засиделись. Что за жизнь без приключений и подвигов. К тому же наш долг- помочь жителям антипланеты. Да и кто им поможет. Не природа же. Она, как выяснилось не очень-то за нас. Зато за нас люди.

– Ну и зачем мы туда полетим? Мы исчезнем, даже не добравшись до антипланеты – вставил свои пять копеек Ферштейн.

– Почему? Мы же не будем приближаться к нашим антиподам -возразил президент.

– И не надо. Достаточно войти в верхний слой атмосферы Скиагема и дальше можно не лететь. Мы тут же сгорим, взорвемся, короче аннигилируем, потому что все там, в том числе и атмосфера, создано из антивещества, а мы из простого, и без разницы кто ты – человек, собака или инфузория-туфелька. Никого не останется, в том числе возможно и самой антипланеты. Все приуныли, но тут в разговор вмешался профессор взрывоведения Ураний Ядерный:

– По-моему, ты слишком мрачно настроен Ферштейн. Настоящий физик всегда найдет выход или хотя бы вход в головоломную задачу. Помнишь, мы тоже занимались созданием античастиц и помимо известных антипротона, атомов антигелия и антиводорода создали еще несколько десятков, но потом нас голиархи оторвали какой – то ерундой, вроде нейтронной бомбы и к этой работе уже не возвращались.

– Ну и что? Я уже все забыл. И материалов у меня никаких не осталось по той работе.

– А у меня остались. Я думаю, мы можем изготовить антиклоны и послать их на Ксиагем. Клоны мы создавать умеем, научимся и антиклоны. И если они будут похожи на нас, и также дружны, то смогут защитить антипланету от неведомых похитителей.

– И где ты их возьмешь, и как ты вообще себе это представляешь?