Спасители Ураканда

— Это ты так считаешь, — Астроном мягко улыбнулся. — А вот транты полагают иначе. Потому и поклоняются богам арокса — прародителям всего растущего на земле. Дерево, ребятки, дает пищу и кров, дерево дает кислород, осушает болота, спасает от жары. Кроме того, большинство древесных пород живет впятеро и вдесятеро дольше людей. А иные из них древнее человеческой цивилизации.

— Так уж и древнее!

— Именно так. В той же Америке проживают секвойи и сосны, возраст которых исчисляется тысячелетиями! А за такой срок, согласитесь, можно поднабраться опыта.

— Ты хочешь сказать, что деревья обладают разумом? — удивилась Булочкина.

— Совершенно верно. Более того — они общаются между собой, имеют свою генную память, свою особую культуру. Поэтому лично мне поверить в рассказ Артема совсем нетрудно.

— Но почему мы угодили именно в Ураканд?

— Потому, что Ураканд — это лесное царство. Это родина ароксов — перводеревьев, поддерживающих связь с деревьями всего мира.

— Они что, телепаты?

— Вполне возможно. Во всяком случае, вас они решили спасти — и спасли. Кстати, если вы надумаете свалиться с березы повторно, переброса может и не получиться. Так что не рискуйте.

— Как же нам попасть в Ураканд?

— Наверное, только с моей помощью. — Астроном улыбнулся.

— А порядок? — напомнил Вовчик. — Мы ведь хотели навести в лагере порядок.

— Вот тут я ничего обещать не могу. Вы хозяева лагеря, вам и решать эти проблемы. — Астроном на мгновение задумался. — Впрочем, после того как разберемся с дирижаблями, что-нибудь я попытаюсь сделать… А сейчас, насколько я понимаю, вам пора возвращаться. — Хозяин флигеля поднял глаза к огромным, покачивающимся под потолком часам, и те послушно ударили в гонг. По всей видимости, с хозяином они никогда не спорили.

* * *

Пробуждение Мишани радостным не получилось. От жары его совсем разморило, а чертов будильник отчего-то прозвонил на полчаса позже. Усевшись на диване, вожатый яростно растер ладонями лицо и лишь парой секунд позже обнаружил, что размазывает по щекам что-то липкое.

Выругавшись, Мишаня вскочил с дивана и, подойдя к умывальнику, некоторое время яростно ополаскивал лицо. Впрочем, стоило ему утереться полотенцем, как история повторилась. На этот раз щеки и нос оказались выпачканы не вареньем, а его собственной зубной пастой. Глядя в настенное зеркало, Мишаня заскрежетал зубами. Как назло, именно в эту минуту в комнату заглянула секретарша.

— Ой! Что это с вами? — не удержавшись, она прыснула в ладонь. — У вас лицо в чем-то белом.

— Я моюсь! — рявкнул Мишаня. — Прошу не мешать!

— Я бы не мешала, но там детишки стучатся. Кричат, что время истекло.

— Знаю… — пробурчал вожатый. — Сейчас спущусь.

Но гостья не спешила покидать кабинет. Кажется, она обнаружила еще один повод для смеха. Во всяком случае, глаза секретарши по-прежнему искрились весельем. Проследив за ее взглядом, Мишаня густо покраснел. Ногти на его руках были украшены аккуратным маникюром. Пока он спал, кто-то покрыл их лаком с блестками.

— Хороший лак, — одобрила секретарша. — Я такой долго не могла достать.

— Ну, я задам им! — утершись, Мишаня протиснулся мимо девушки, решительно зашагал по коридору. Подобной ярости он не испытывал давно. Оставалось найти подходящий объект, чтобы отвести душеньку.

Он не сомневался, что это проделки посаженных под замок детей. Наверняка кто-нибудь из них выбрался наружу и таким образом подшутил над своим вожатым. За такие шутки Мишаня готов был наказывать жестоко.

Увы, его подозрения не подтвердились. Все каморки оказались запертыми, а сидящие в полумраке пленники дурачились и подвывали на разные голоса, изображая немыслимые муки. Чертыхаясь, Мишаня отворил двери.

— Три часа без воды и пищи! — ныл Вовчик. — Форменное издевательство!

— А туалет? — надрывался нагловатый Пашка. — Нас даже не выпускали в туалет!

— Возьмем и напишем в Гаагский трибунал! — угрожал эрудированный Артем.

— Марш отсюда! — гаркнул Мишаня. — И чтоб больше я вас здесь не видел!

Детишки прыснули в разные стороны, и уже через пять секунд в темных каморках не осталось ни души. Вспомнив о конопатом художнике, вожатый хлопнул себя по лбу.

— Ну конечно, это он!

Пройдя темным коридором, Мишаня вышел в зал, где продолжал трудиться Митек. Возле него с вязаньем в руках пристроилась секретарша. Видимо, слушать пыхтенье мальца ей доставляло удовольствие.

— Ты никуда отсюда не выходил? — грозно поинтересовался вожатый.

— Никуда. — Митек испуганно поднял голову.

— Это правда? — Мишаня перевел взор на секретаршу. Она охотно кивнула.

— Та-ак… Посмотрим, что ты намалевал тут, — вожатый приблизился к столу.

На широком листе ватмана была изображена какая-то тундра с кактусами. По тундре бежал полосатый олень с большим-пребольшим животом. Мишаня потерял дар речи.

— Но это же бурундук какой-то!

— Не бурундук, а зебра. Вот копыта, а вот полосы, разве не видно?

— Тогда почему такой живот?

— Вы же просили упитанную зебру, я и постарался.

Мишаня приложил ладонь ко лбу, постарался унять головокружение.

— А рога? Почему у твоей зебры рога?