Спасительный 1937-й. Как закалялся СССР

Обратим внимание, что на пике репрессий с 10 июля по октябрь 1937 года, будучи областным прокурором, Руденко сам входил в состав тройки Донецкой области Украины. Но теперь руководимая им комиссия получила право пересматривать дела на лиц, осужденных Коллегией ОГПУ, Особым совещанием при НКВД—МГБ—МВД, Военной коллегией Верховного суда СССР, военными трибуналами воинских частей. На республиканские, краевые и областные комиссии возложили пересмотр дел на лиц, осужденных тройками НКВД — УНКВД, местными судами и военными трибуналами…

Для предварительного рассмотрения дел был создан аппарат из судебно-прокурорских работников и сотрудников КГБ и МВД СССР, включавший около 200 человек, и секретариат из 50 работников во главе с начальником архивного отдела КГБ и начальником секретариата Центральной комиссии А.Я. Плетневым. Аппарат комиссии размещался в здании КГБ на Лубянке. Поэтому пересмотр дел строился по следующей схеме: на основе картотек учетно-архивных отделов КГБ и МВД Главным тюремным управлением лагерей, колоний и отделом спецпоселений МВД СССР составлялись списки осужденных за «контрреволюционные преступления», находившихся в местах заключения. Они включали: фамилию, имя, отчество, год и место рождения, где, когда и каким органом и на какое спецпоселение осужден, по какой статье Уголовного кодекса, на какой срок, где содержится и срок отбытого наказания. Эти списки направлялись в комиссии, которые запрашивали уголовные дела из архивов.

Механизм принятия решения о реабилитации был простым. Получив документы, проводивший их проверку работник единолично составлял по делу заключение, и на основании его вывода комиссия выносила решение об отмене или изменении приговора. Это решение направлялось в первые спецотделы местных управлений МВД для исполнения, а выписка из постановления Центральной или местных комиссий — в лагерь. Постановление, вынесенное по делу осужденного, считалось окончательным, а в справке, выдаваемой администрацией мест заключения, указывалось, что он освобожден на основании постановления Прокуратуры СССР, МВД и КГБ от 19 мая 1954 года. То есть пересмотр дел осуществлялся точно по той же схеме, что и ранее принятые решения об осуждении.

С мая 1954 года комиссиями были пересмотрены дела в отношении 337183 чел. Осуждение 183681 чел. было признано правильным, а в отношении 153502 — приняты решения о сокращении срока наказания или освобождении от ссылки на основанииуказа «Об амнистии».[101] В течение 1954–1955 годов из лагерей было освобождено всего 32 798 чел.,[102] а реабилитировано — только 14338 чел. (4,2 %). То есть комиссии не нашли оснований для реабилитации осужденных, и сокращение числа заключенных в ГУЛАГе шло преимущественно по амнистии. К 1956 году Центральная и местные комиссии практически закончили свою работу.

Таким образом, из попытки представить юридически действия судебных систем при Сталине беззаконием вышел пшик! Пар ушел в свисток. Впрочем, Хрущев и не ставил своей задачей всеобщую реабилитацию. Как стало известно сегодня, главной задачей Центральной комиссии являлось изъятие архивных материалов о причастности к репрессиям самого Хрущева, которые позже были уничтожены. Поэтому результаты работы «реабилитационной» комиссии гласности преданы не были.

Примечательно, что долгие годы эти сведения скрывались, а статистика подменялась гротескным преувеличением масштабов репрессий. Но что самое важное — конъюнктурная пропаганда скрывала тот факт, что основными «жертвами» репрессий были не «политические» преступники, а уголовники. Только из публикаций В. Земскова и А. Дугина стало известно, что самый маленький процент уголовников в ГУЛАГе был в 1947 году — 40 % из 1721543 заключенных. Максимальное число заключенных, приходившееся на 1 января 1950 года, составляло 2561351 чел. Из них уголовников было 77 %.[103] На начало 1951 года в лагерях находилось 1948158 заключенных, осужденных по уголовным статьям; в том числе 579878 «политзаключенных», из которых 334538 составляли полицаи, бандопособники, националисты и лица, сотрудничавшие с гитлеровцами.

Состав заключенных ГУЛАГа по характеру преступлений (по состоянию на 1 января 1951 г.)