Спасительный 1937-й. Как закалялся СССР

И все-таки главные интересы Берлина были сосредоточены в Европе. Здесь немецкая дипломатия никогда не выпускала из своего поля зрения и Польшу, которая сама заигрывала с Германией. Курс официальной Варшавы на сотрудничество с нацистами проложил еще Юзеф Пилсудский, а продолжил его министр иностранных дел Юзеф Бек. Уже в 1935 году Варшаву посетил Герман Геринг. Второй его визит, прикрытый выездом на охоту в Беловежскую пущу, состоялся в январе 1937 года. А 16 февраля в ходе беседы с генеральным инспектором польских Вооруженных сил маршалом Эдвардом Рыдз-Смиглы Геринг заявил: «Канцлер Гитлер поручил мне самым категорическим образом подчеркнуть, что он теперь в большей, чем когда бы то ни было, степени является сторонником политики сближения с Польшей и будет ее продолжать».

При этом Геринг отметил, что «Гитлер однозначно придерживается тезиса о том, что всякий контакт с коммунизмом, а тем самым и с СССР, исключается… Необходимо всегда помнить, что существует большая опасность, угрожающая с Востока, со стороны России, не только Польше, но и Германии. Эту опасность представляет не только большевизм, но и Россия как таковая независимо от того, существует ли в ней монархический, либеральный или другой какой-нибудь строй. В этом отношении интересы Польши и Германии всецело совпадают».

Подтверждая эту мысль, Рыдз-Смиглы, в свою очередь, подчеркнул, что «в случае конфликта Польша не намерена становиться на сторону СССР». Однако поляки не хотели оставаться лишь сторонними наблюдателями событий. Их по-прежнему волновала «вековая» мечта о землях на Востоке, и рассекреченные документы свидетельствуют, что в польском Генштабе даже было создано «специальное подразделение по работе с национальными меньшинствами на территории СССР».

И поскольку казалось, что интересы Варшавы и Берлина практически совпадали, то полковник Бек закрепил их заключением с Германией договора «о моральном ненападении». Так расчетливая Польша «легла» под Гитлера, как продажная девка, и теперь вся германо-польская пресса начала «войну перьев» против СССР. С этого времени по лекалам германской дипломатии кроилась и польская политика в отношении Чехословакии и Лиги Наций.

Почти сразу к активным дипломатическим маневрам немцев подключились и итальянцы. В начале 1937 года министр иностранных дел Италии Чиано провел переговоры в Белграде, а 25 марта был подписан «договор о дружбе» между Италией и Югославией, который немецкая печать встретила с шумным одобрением. «Братский» хоровод 1937 года, в центре которого невольно оказалась Чехословакия, расширился, когда ревностный поклонник Германии и Италии югославский премьер Стоянович заключил еще один пакт — о дружбе между Югославией и Болгарией.

В это же время после нажима из Берлина и Варшавы, румынский король Кароль II тоже совершил резкий поворот в сторону Германии. Это позволило нацистам развернуть в Румынии широкую работу своей агентуры, ее опорой стала «Железная гвардия», начавшая активную подготовку фашистского переворота. Примечательно, что отец лидера организации «капитан» Корнелиу Зеля Кодряну был не этническим румыном, а поляком, но сближению Румынии с Германией особенно старательно способствовал и министр иностранных дел Польши полковник Бек. По соглашению с Берлином уже в апреле 1937 года он совершил поездку в Бухарест, где настойчиво убеждал румынское правительство принять участие «в блоке нейтральных государств», который будет создан под руководством Германии как преграда большевизму.

Одновременно Бек уговорил румынских лидеров воздержаться от подписания договора о взаимопомощи с Чехословакией и добился организации сотрудничества Генеральных штабов Польши и Румынии. Конечно, ярая подготовка окружения Чехословакии не являлась только проявлением политического прелюбодейства Польши. То был продуманный и алчный расчет. С помощью нацистов поляки рассчитывали захватить «прибалтийские, литовские и советские земли», чтобы «раскинуть свою великую державу от моря и до моря».

Конечно, Сталин не мог знать деталей этой тайной дипломатии, но, наблюдая за событиями в Европе, ему не составляло труда понять, что внезапно вспыхнувшая «дружба» с Германией государств, находившихся у границ СССР, имела определенную направленность. Поэтому, читая переданное ему 7-м отделом ГУГБ агентурное сообщение из Вашингтона о том, что «секретные статьи японо-германского договора являются статьями самого настоящего военного союза», а «Италия, видимо, присоединится к соглашению уже весной», он лишь убедился в правильности своих оценок.