Спасти Батыя!

Сильвия была готова с рассветом. Я поставила только одно условие: никаких поисков драконов, они здесь не водятся! Подруга с пониманием кивнула:

– Мы убьем дракона на обратном пути.

Пришлось согласиться. Вообще, оказалось, что Сильвия хорошо понимает серьезность нашего положения, за все время пребывания в Каракоруме особых проблем с ней я не видела, даже Анюта доставляла неприятностей куда больше.

Охотиться в декабре, когда дико холодно, может, и не положено, но прикажет Великая хатун идти на слонов, которых в Монголии нет, пойдешь и на слонов. Так и мы с Сильвией принялись готовиться к охоте с беркутом на волка. Волк не дракон, но оказалось, что с птицей на хищников Сильвия тоже не ходила. Ладно, завтра «будем поглядеть».

Утром привезли разрешение ехать и Сильвии тоже.

Огуль-Гаймиш вышла из своих покоев не в духе. Мрачно оглядела нас с Сильвией и приказала дать нам нормальных лошадей. Пришлось пересесть на монгольских коротконогих. Я-то еще ничего, а вот Сильвия смотрелась просто смешно, ее ноги только что не скребли по земле, во всяком случае, лошадь казалась под моей подругой даже не просто пони, а пони-карликом. Но на безрыбье и теща человек, как говаривал один мой знакомый по имени Вятич…

Беркутчи (я уже знала, что они называются так) везли беркутов. В отличие от сокола, беркут – птица крупная, наверное, потому с ним и выехали на волка. И все равно я не понимала, как может вот эта птица поднять в воздух волка? Спрашивать не хотелось, хатун не в духе, остальные тоже молчали.

Ехали долго и медленно. Долго потому, что медленно, а медленно, потому что лошади монгольские. Зато они как-то не проваливались в снег и семенили вполне приемлемо, не вихляя и не делая рывков. Собак с нами не было, особого вооружения у охотников тоже. Неужели волков действительно будут бить только птицы?

Наконец остановились на высоком холме, с которого округа просматривалась довольно хорошо, к хатун подъехал один из беркутчи и показал в сторону. Сначала против солнца не было видно ничего, потом на снегу мелькнула тень, и постепенно вырисовался силуэт какого-то зверя. Огуль-Гаймиш кивнула, все четыре беркутчи выстроились со своими конями в ряд.

Зверь подбежал ближе, стало понятно, что это лиса.

– Пошел, пошел!

Вообще-то я считала, что охотой должен командовать кто-то вроде главного беркутчи, но здесь явно распоряжалась Огуль-Гаймиш. Охотилась часто или просто они ее боялись?

Но почти сразу я об этих вопросах забыла, потому что на равнине перед холмом разворачивалось интересное действие. Беркут понесся к лисице пущенной стрелой, она успела пару раз оглянуться на птицу, нервно дернулась, но третья попытка повернуть голову в сторону беркута стоила рыжей хищнице жизни. Беркут вцепился ей в морду и они покатились единым клубком. Продолжалось это недолго, почти сразу беркутчи, а за ними и мы погнали своих лошадей в низину. Когда подъехали, беркут уже уверенно портил морду лисе, вырывая из ее головы куски мяса.

Беркутчи, выпустивший эту птицу, присел рядом, подставив руку в большущей рукавице с зажатым в кисти куском мяса, и принялся деловито подсовывать этот кусок беркуту, а саму руку подставлять под его когти. Ясно, переманивал к себе, отвлекая от лисы. Птица действительно переключилась на это мясо и отпустила поверженного хищника. Лисья морда была разодрана в кровь, остальная шкура цела.

Понаблюдав, как беркута снова посадили на перчатку, а его добычу прикрепили к седлу, мы отправились дальше. Со следующего холма увидели волка. Матерый такой волчище, даже больше того, от которого я спасла куланчика, едва не попав в плен сама. Беркутчи остановились, прикидывая, в какую сторону побежит хищник. Мы все напряглись в ожидании. Волк повернул в нашу сторону.

Я завороженно смотрела на беркутчи, вот сейчас они снимут колпачок с головы одной из птиц, отпустят ремешки, которыми держат ее на руке, не позволяя взлететь до времени, и начнется погоня хищной птицы за хищным зверем, а потом схватка. Словно чувствуя общую напряженность, хотя и ничего под колпачками не видели, беркуты тоже заволновались, они поворачивали головы в разные стороны, наверное, прислушиваясь, и перетаптывались на руках у беркутчи.

Огуль-Гаймиш неожиданно обернулась ко мне и, кивнув на беркута, хищно блеснула глазами:

– Хочешь?

Я обомлела. Мне предлагали беркута? Но я же не беркутчи, как я могу? Что-то дернуло меня кивнуть:

– Да.

Беркутчи передал мне птицу вместе с рукавицей. Держать на весу оказалось тяжело, беркут весил как пара учебных мечей, то есть килограмма четыре, причем посадили мне его на левую руку. Хорошо, что я левша и рука тренированная. Птица беспокойно перебрала лапами, почувствовав чужака, острые когти заметно впились даже сквозь толстую кожаную рукавицу. Но было терпимо, и я принялась тихонько уговаривать беркута:

– Спокойно, спокойно… сейчас снимем тебе колпачок, полетишь ловить волка. Здоровенного такого волчару…