Спасти чужого

— Телевизор не смотрел уже года три… — зачарованно прошептал Ахиллес, садясь прямо на пол гостиной. — Раньше в маркете на Самокатной стоял в зале телевизор, потом оттуда гонять начали, если не за покупками пришел. А такого большого и яркого вообще никогда не видел! Вот техника дошла, чего творят!

«Не соответствуют, значит, постановлениям. И такого рода панические слухи мы всячески будем реагировать. Э… игнорировать. Чтобы, значит, на дальнейшее укрепление развития социальных служб в регионе бюджет был соответствовал эта… для работы по дальнейшему… как его… развитию урегулировать, значит», — твердил в микрофон появившийся в репортажном окошке господин Эхнатон — приземистый робот в круглом золотом корпусе на деловых платиновых заклепках. Его шарообразный головной блок украшала строгая фарфоровая кепка, наклеенная так низко, что козырек полностью закрывал индикаторную лампочку. Ахиллес не выдержал, вскочил с пола, шагнул прямо в центр голограммы и попробовал кепочку приподнять, но его манипулятор раз за разом хватал воздух. Гамлет невольно расхохотался, и Ахиллес вернулся обратно.

— Я думал, может, брат по болезни… — смущенно объяснил он.

— Ну ты дикий! — возмутился Гамлет. — Сам посуди, разве могут роботы с нездоровой логикой на таких высоких постах сидеть?

— Да где их сейчас нет, — отмахнулся Ахиллес и попросил: — А переключи, брат, на что поинтереснее.

— Выбирай канал! — широким жестом предложил Гамлет.

— Ну, где интересно!

— Я, честно сказать, не очень в каналах разбираюсь. По мне — все одинаковые.

— С таким телевизором — и не разбираться в каналах? — искренне удивился Ахиллес. — Ты чего, брат, совсем с коротушек съехал?

— Да как-то не до телевизора раньше было, — смутился Гамлет. — Купил, поставил, настроил, а времени смотреть нет. Работа, дела, поездки, путешествия…

Гамлет поднял манипулятор, чтобы переключить на следующий канал, но замер.

— Эй, ты чего? — насторожился Ахиллес.

— Тихо! — отмахнулся Гамлет, подбегая к голограмме вплотную. — Это ж мой завод показывают!

По гостиной плыли панорамы развороченных цехов, и даже казалось, чувствуется запах раскаленной плазмы, метана и горелого пластика.

«Два робота вышли из строя, жертв среди людей нет, — бодро комментировал диктор. — По предварительной версии причиной аварии стала утечка метана. И в заключение о погоде…»

— Всегда так, — сказал Ахиллес с горечью. — Жертв среди людей нет. А среди нас — есть!

— И вовсе не метан причина аварии, — пробормотал Гамлет, — клапан плазмы сорвало. Метан уже потом из хранилища потек. Вечно репортеры все напутают.

— Это они специально! — объяснил Ахиллес. — Это у них приказ властей такой: всегда врать.

Гамлет молча переключил канал. Здесь шел концерт скрипичной музыки. Играли люди, а дирижировал робот.

— Врубай что-нибудь наше, для роботов! — Ахиллес подпрыгнул и азартно хлопнул манипуляторами. — Викторину или сериал!

— Я никогда не смотрел сериалы, — возразил Гамлет.

— Да ты чего? — поразился Ахиллес. — С таким-то телевизором и не смотреть сериалов?! — Он призывно похлопал по полу рядом с собой. — Это очень просто. Садись, научу.

С тех пор они смотрели телевизор круглые сутки. Когда сели аккумуляторы — принесли зарядки в гостиную и прямо тут включились. Когда зарядились — не стали даже отсоединять шнуры, все равно ходить никуда не надо. Гамлет никогда и не подозревал, сколько существует сериалов, да таких увлекательных! Они шли круглые сутки на десятках каналов одновременно, а еще иногда между ними показывали викторины. Ахиллесу викторины нравились меньше, и он часто просил переключить, но телевизор был настроен на Гамлета, поэтому решение всегда оставалось за ним.

Больше всего Гамлету нравилась, конечно, телеигра «Золотой миллиард». Жаль, шла она не часто — всего раз в сутки. И дело было даже не в том, что победитель, отгадавший длинное число целиком без подсказок, мог получить миллиард, — такого пока ни с кем не случалось. Завораживала сама атмосфера, азарт игры. Огромный зал студии, во всю стену длинное число из шестнадцати цифр, поначалу закрытых непрозрачными заслонками. Команда игроков, крепко поспорив до рваных динамиков, оскорблений и драк, наконец сообща называла какую-нибудь цифру. Там, где цифра в числе присутствовала, роботы-девушки в миловидных корпусах открывали заслонки, и победа становилась все ближе. Гамлет ликовал, когда ему удавалось отгадать цифру раньше игроков, и злился, когда это удавалось Ахиллесу. Но самое интересное происходило между раундами после рекламы, когда команде всякий раз предстояло решить, кто в этом туре был самый проницательный и, значит, самый опасный игрок. Его изгоняли из команды, позволив, разумеется, произнести последние слова. Какими бы ни были эти слова — злыми, обиженными или трогательными, — сцена никого не могла оставить равнодушным.