Спасти дракона

– Потому что родители меня учили не прятаться от собственных проблем! – отрезала Танька – И все, что она тут болтала – что я не сама по себе, а всего лишь при Ирке, – я когда-то обдумывала. Меня, знаете ли, никогда не прельщала роль подруги главной героини. Даже хотела с Иркой вообще… разойтись потихоньку, чтоб быть собой, а не ее тенью.

– И… чего? – Богдан изумленно уставился на Таньку. Надо же, он всегда считал, что Танька всем довольна, а она, оказывается, решала сложные внутренние проблемы.

– А ничего, – хладнокровно ответила Танька. – Папа снимал рекламу для своей фирмы и взял меня на телевидение. Ты знаешь, что ведущий кулинарного шоу на самом деле иногда даже готовить не умеет? – правильно поняв Богданов взгляд, пояснила Танька. – Шоу не держится на одном ведущем. Да, Ирка у нас… вроде как звезда. – Танька снисходительно усмехнулась. – Только кроме звезды еще должен быть продюсер. Который достанет деньги, все спланирует, обо всем договорится и прикроет, даже если звезда, допустим, уйдет в запой. Или… – она покосилась на Вовкулаку, – еще куда-нибудь. Мне больше нравится быть продюсером! И я собираюсь сейчас выполнять свою работу. Говори быстро, куда вы с подельником… – Танька поглядела на гладкое, лишенное черт лицо второго существа. – След-Безымень, верно? Что своего лица не имеет, чужие носит? Куда Иркину бабку дели?

– Ась? – На остроносой физиономии Кумушницы отразилась растерянность, бесцветные бровки недоуменно приподнялись.

Богдан вдруг ринулся прочь из кухни – топот ног, хлопок входной двери, снова хлопок, обратный топот…

– Козы тоже нет! – тяжело выдохнул он. – Ну и кот как в Запорожье пропал, так и не вернулся.

– Кот наверняка Ирку ищет. – Когда Ирка только становилась ведьмой, кот ее тоже искал. И ведь нашел! Танька снова повернулась к пленнице: – Бабка где, спрашиваю?

Выкатив блекло-голубые глазенки, Кумушница таращилась на нее в недоумении… потом губы ее растянулись в ехидной усмешке:

– Хитра-а-ая! – протянула старушонка. – Сперва неважные вопросы задаешь, потом к важным перейдешь. Я тоже так делаю. Издалека пущенная сплетня надежнее.

– Бабка, – в третий раз напомнила Танька. Может, кому этот вопрос и неважен, а для нее важнее всего! Что она Ирке скажет, когда та вернется? Да и сама она к этой старой скандалистке, Иркиной бабке, вроде как привыкла.

– А и скажу, чего не сказать-то! – заверила Кумушница. – Ты ж про старую человечку, что утречком по двору болталась, козу доила? Обещала я Безыменю: как лицо разглядит, пущай забирает – ему ж, поди, тоже свое удовольствие надо поиметь, кровушки живой попить человечьей! Только она в дом – мы за ней, чтоб, значит, соседи не видели…

* * *

… Старая рассохшаяся дверь отворилась бесшумно. Волна холодного, как зимний сквозняк, воздуха, пронеслась по комнатам, вымораживая цветы на подоконниках. Порой людишки чуяли этот холод, да только сделать уж ничего не могли, разве в чулан забиться, лишь оттягивая неизбежное.

– Бабулечка! – тихонько прошептала Кумушница. – Где ты, красотулечка, выходи, милая!

Безымень шествовал коридором, и с каждым шагом, прикасаясь к этому дому и к этим вещам, он менялся. Вот оформилось лицо – противное, с ехидными глазками и крупным ртом, на плечах повисла темная блузка, заколыхалась юбка. Безымень пополнел и округлился, как здешняя бабулька, зато плечи раздвинулись не по-старушечьи прямо и решительно.

– Ну, бабулечка, пожила – и хватит с тебя! – ласково протянула Кумушница. – Не зли Безыменя – хуже будет! Вот никогда не верят, глупые, – пожаловалась она, бросаясь на звук человеческих голосов…

На стене висела здоровенная «плазма» – включенная. Безымень люто взревел и ринулся в комнату, звучно клацнув клыками по экрану. «Плазма» зашаталась, затарахтела, повисла на одном крюке и погасла, заливаясь сплошной чернотой.

– Куда лезешь, безмордый, то ж телевизор! – завопила Кумушница. Безымень ощерился на нее и заметался по комнатам, круша все на своем пути. Но бабку они так и не нашли.

– Куда ж она делась-то? – стоя посреди коридора, растерянно крикнула Кумушница. За спиной у нее раздался отчетливый смешок. Во дворе издевательским меканьем откликнулась коза… и все стихло.

* * *

– Небось в окно удрала старуха, и дела ей нет, что у меня Безымень некормленый.

Танька задумалась. Если Кумушница не врет, бабку они с Безыменем не тронули, та успела куда-то деться раньше. В магазин за пельменями ушла? И козу с собой прихватила.

– Ну теперь давай спрашивай по-настоящему. – Кумушница ужом извертелась в стягивающих ее веревках. – Зачем мы сюда явились да для чего…

– Зачем – я и так знаю, – с задумчивой рассеянностью обронила Танька. – Ты мне уже сказала.

– Я? – вопль старушонки был страшен, ее выгнуло дугой в путах, а на губах вскипела пена, как при припадке. – Я ни в жисть, ни полсловечка…

– Ты столько словечек наговорила, что такую ерунду сообразить вообще не проблема! – Танька вдруг нависла над старушонкой, голубые глаза налились грозовой синевой и стали как водовороты в океане, засасывающие целые корабли. – Где колдун? – свистящим шепотом спросила она.