Спасти Фейт

— Бог — понятие чисто концептуальное. Сам я занимаюсь только фактами. Кстати, о фактах. Вы укрепляете своё положение противозаконными средствами. Так кто вы такой, чтобы лишать меня того же права?

У Бьюканана не было ответа на этот вопрос. И раздражающее спокойствие, с которым философствовал Торнхил, лишь усилило ощущение беспомощности.

— Есть вопросы по поводу встречи с Милстедом? — спросил Торнхил.

— У вас собрано достаточно компромата против Харви Милстеда, чтобы дать ему три пожизненных срока. Какова ваша истинная цель?

Торнхил хмыкнул:

— Надеюсь, вы не подозреваете меня в закулисных играх?

— Скажите мне, Боб. Мы же партнёры.

— Может, я хочу добиться одного: чтобы вы прыгали всякий раз, как только я прищёлкну пальцами.

— Отлично. Но знайте: пройдут годы, и, если вы будете продолжать в том же духе, вам это с рук не сойдёт. Ваша же власть и раздавит вас.

— Надо же! Мне угрожает лоббист-одиночка, — насмешливо вздохнул Торнхил. — Впрочем, не совсем одиночка. У вас есть своя маленькая армия. Как поживает Фейт?

— Фейт здесь ни при чем. Фейт никогда не была в этом замешана.

Торнхил кивнул:

— Ну да, конечно. Вы на мушке один. Вы и ваша группа преступных политиканов. Самых лучших и умных людей Америки.

Промолчав, Бьюканан холодно смотрел на своего противника.

— Все рано или поздно имеет конец, Дэнни. Скоро этот цирк закончится. Надеюсь, вы готовы уйти чисто и тихо.

— Когда уйду, мой след будет настолько чист, что вашим шпионам спутниками не обнаружить его.

— Что ж, такая уверенность вдохновляет. Однако вы так часто ошибались.

— И это все, что вы хотели мне сказать? Чтобы я готовился исчезнуть? Но я был готов к этому, как только познакомился с вами.

Торнхил поднялся:

— Советую сосредоточиться на сенаторе Милстеде. И раздобыть нам хороший пахучий компромат. Разговорите его. Узнайте о доходах, на которые он собирается жить после выхода в отставку. О том, как будет прикрывать их происхождение. Чем больше раскопаете, тем лучше.

— Грустно смотреть, как вы упиваетесь всем этим. И эти игры кажутся вам более занимательными, чем, к примеру, в Заливе Свиней.

— Ну, когда это было. Ещё до меня.

— Уверен, вам удалось оставить немало других следов.

Торнхил недовольно нахмурился, затем снова взял себя в руки.

— Из вас получился бы отличный игрок в покер, Дэнни. Но постарайтесь усвоить одну истину. Блеф, когда у человека нет на руках ни одной стоящей карты, это только блеф. Пустота — и все. — Он надел плащ. — Не утруждайтесь. Выход найду сам.

В следующую секунду Торнхил исчез. Появился неожиданно и столь же молниеносно испарился, словно по мановению волшебной палочки. Бьюканан откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. Руки у него дрожали, и, чтобы унять дрожь, он изо всех сил упёрся ими в столешницу.

* * *

Торнхил ворвался в его жизнь как торпеда. И с тех пор Бьюканан превратился в его лакея, готового шпионить за теми, кого сам на протяжении многих лет подкупал на свои собственные деньги. Собирать ценный и нужный Торнхилу материал, чтобы потом использовать его для шантажа. Бьюканан был бессилен остановить этого человека.

По иронии судьбы, катастрофическое уменьшение личного состояния и работа на этого ненавистного ему человека привели Бьюканана туда, с чего он, собственно, начал. Родился и вырос Бьюканан в Филадельфии, на знаменитой Мэйн-лейн. Он жил в одном из самых роскошных имений. За высокими каменными стенами раскинулась просторная лужайка с безупречным зелёным газоном, посреди неё стоял дом площадью двенадцать тысяч квадратных футов с портиком и ступенями, ведущими к главному входу. В глубине двора находился гараж на четыре автомобиля, тоже каменный, на втором этаже его размещалась квартира для слуг. В доме было больше спален, чем в студенческом общежитии; в роскошных, отделанных мрамором ванных комнатах была установлена самая дорогая сантехника, краны поблёскивали золотом.

То был мир американской аристократии, где органично уживались изнеженный образ жизни и крушение надежд. Бьюканан с малолетства наблюдал за этой сложной вселенной, но не относился к числу привилегированных её обитателей. Члены семьи Бьюканана служили здесь шофёрами, горничными, садовниками, рассыльными, няньками и поварами, обслуживали «голубую кровь». Пережив несколько суровых зим на границе с Канадой, Бьюкананы всем многочисленным семейством решили перебраться на юг, где климат был более мягким, а на пропитание можно было заработать не только топором, лопатой и рыболовным крючком. На севере они занимались охотой и рыболовством, запасали дрова на зиму. И с горечью наблюдали за тем, как суровые условия безжалостно истребляют им подобных. В ходе этого процесса выживал сильнейший, он же становился родоначальником более крепкого и приспособленного потомства. И Дэнни Бьюканан был, возможно, самым крепким и стойким из всех.