Спасти империю!

– Боярин Челяднин – изменник, как мы и говорили. Он готовит в Москве заговор. И хотят московские бояре царевича Ивана убить и ставленника своего на престол возвести!

– Есть доказательства? – сухо и по-деловому спросил Валентин. – А то прошлый раз тоже толковали про измену, а на деле оказалось, что подметные изменнические письма отсюда, из слободы происходят.

– Есть доказательства! – с пафосом воскликнул Никита Романович. – Вот! – И он указал на князя Юрия. – Человек князя присутствовал на тайном собрании дома у Челяднина. И там не один Челяднин, там многие московские бояре были. И постановили эти воры и изменники идти походом на слободу и взять ее в осаду. А в Москве одних стрельцов только пять тысяч! Да у каждого боярина слуг хватает! Да из вотчин решено детей боярских и дворян призвать! И как обложат они слободу осадой, чтобы даже мышь не проскользнула, пошлют гонцов в Ярославль и другие города, чтобы и оттуда бояре с военной силой прибывали. И тогда уж объявят нового царя.

– Кого? – быстро спросил Иван.

– Старицкого Владимира Андреевича.

Иван скептически хмыкнул.

– Его они могли провозгласить еще в самом начале, четыре года назад.

– Тогда не сообразили, растерялись шибко, – возразил Никита Романович.

– А теперь наконец сообразили? – Дядюшкины объяснения ничуть не поколебали Иванова скепсиса. – Если уж меня отстранять от трона, так или иначе, и вспоминать всех, кто на него право имеет, то дядюшка Гюрги на ступеньку ближе стоит. Он все-таки родной брат моего отца, а Владимир Андреевич – двоюродный.

– О чем ты говоришь, Иван! – возмутился Долгорукий. – Ты меня в чем подозреваешь? В предательстве?

– Ни в чем я тебя не подозреваю, дядюшка Гюрги. Но и в боярские козни не верю. Ну собрались, ну поговорили… Пустое все! Я уж дяде Никите давно говорю: чтобы не было козней и заговоров, на царство мне венчаться пора! Мне уже четырнадцать! Незачем дальше тянуть!

– Батюшка твой в семнадцать лет венчался на царство, – попробовал урезонить племянника Долгорукий. – И тоже ох непростая обстановка была…

– Батюшка мой от своего народа не бегал и по всяким слободам не отсиживался. И у него Сильвестр с Адашевым были! А у меня – только вы, дядюшки…

Сказанное царевичем задело и одного, и другого. Но если Долгорукий лишь скривил губы в горестной ухмылке, то обиженный Никита Романович не удержался от нравоучений:

– Мал ты еще о таких вещах судить! Сейчас не препираться с нами надо, а думать, что боярскому заговору противопоставить.

– Делайте что хотите… – Иван устало, будто после долгой, тяжелой работы, махнул рукой.

– Что скажешь, земской посол? – спросил прокурорским тоном Никита Романович. – Ты, помнится, говорил, что сама земщина накажет Челяднина, если вина его доказана будет.

– Я от своих слов не отказываюсь. Только доказательств не вижу. Где хотя бы человек князя Юрия, на боярском собрании присутствовавший? Я могу с ним поговорить?

Князь Юрий, видимо, посчитал ниже своего достоинства отвечать на подобного рода вопросы. Вместо него, возмутившись столь неуважительным отношением посла, ответил Никита Романович:

– Ты что же, светлейшему князю не веришь?

– Верю, безусловно верю. Но светлейшего так же могли ввести в заблуждение недобросовестные люди, как и вас, Никита Романович. Ведь подвел же вас кто-то в той истории с подложным письмом… А так… Я от своих слов не отказываюсь. Давайте съезжу в Москву и сам досконально все там разузнаю. А после вам доложу.

– Пока будешь ездить да разузнавать, может уже поздно быть. Ладно, иди, Михайла.

Валентин вышел в коридор, отошел от двери на несколько шагов и остановился. Зачем его вызывали, он так и не понял. Поставить в известность о новых якобы происках Челяднина? Напомнить об обещании разобраться с Челядниным в случае его виновности? «Почему же тогда он меня в Москву не пустил? – подумал Валентин. – А может быть, все это – спектакль для царевича Ивана? Спектакль с целью добиться от него послушания? Вполне возможно. Напрягает он, видимо, Никиту Романовича своим требованием ускорить венчание на царство. Вот и решили они его попугать».

Царевич надолго не задержался. Самый походящий момент для разговора – рядом с царевичем никого, кроме охраны.

– Ваше величество, – начал свою речь Валентин, – признайтесь, вы верите в измену Челяднина?

– Да ну их… – Иван махнул рукой. – Прошлый раз письмо это изменническое Федька писал. Я его руку узнал. И сейчас наверняка нечто похожее они придумали. Дядька Гюрги пляшет под дудку дядьки Никиты. А дядьке Никите страсть как не хочется меня из-под своей руки выпускать. Я же назло ему заявил, что хочу поскорей жениться и на царство венчаться.

– Я вчера случайно услышал, что есть уже указ о сборе невест со всей Руси. Это правда?

Царевич рассмеялся.