Спасти красноармейца Райнова [17.05.2024]

Может и покрошилось несколько. Была надежда и на перелом челюсти. Впрочем, это его меня избивать не мешало. Там и майор присоединился, решил видимо размяться.

Пока двое держали на весу, тот отрабатывал по почкам и печени. Когда устал, я набрался сил врезал ему между ног, ну и в голову получил, что и вырубило.

Очнулся не в тюремной больничке, как должно быть, а в камере. Это не хорошо, показывает, что меня списали. Оформят смерть как остановку сердца, и все дела. Нет, надо было перестрелять их в кабинете и прорваться из здания. Решил рискнуть, потерпеть. Уже как-то жалею об этом. Ну а то что смертный приговор подписали, это факт.

Конечно до попадания в тело Маленкова я был другим, наверняка мстить не стал бы, а две войны прошёл, страшные сорок первые, дважды, характер совсем другой теперь. Легко их зачищу.

Големы для того и нужны. Очнувшись я лежал некоторое время, на меня шинель накинули, видимо знобило. Вот так направил плетение наружу. Ага, вечер, так что стал отслеживать всех, кто покидал здание, нужен тот майор.

Он только через два часа появился, вот в виде плетения и следовал за ним. Да, сканер не работал, но другие средства наблюдении вполне. Опознал этого майора легко.

К сожалению, жил тот за границами дальности голема. Пришлось возвращать, в парке поднял его, уже в земляном теле, и тот побежал, пользуясь темнотой, к казарме, на территории Лубянки. Дальше ворвался, раздавая люлей, то что калечил многих, травмировал, меня не волновало. Тех двоих опознал. У одного шикарный синяк на подбородке. Их забил, в мясо, брызги по всей казарме. Потом травматическую ампутацию провёл. Руки-ноги оторвал, если проще. После этого голем покинул казарму и бегом к реке, где и утопил улику, тело голема. А я спал, довольный. Теперь майора отработать и всё будет хорошо. Однако видимо нападение на казарму НКВД вызвало изрядный переполох, меня три дня не трогали, да и соседей тоже, что позволило более-менее прийти в себя. Кровью ссал. Ничего, и майора найду. Я его всё поймать не мог. Наверное, придётся здание Лубянки штурмом брать и в его кабинете забить, и как и тем двоим, травматическую ампутацию провести. Удалить из тела то, чем меня били. Так что на четвёртый вечер, меня так и не вызывали, поев баланды, я отправил плетение. Голем в сквере и поднялся. Первым дело вырубил электричество в здании, пока те фонариками светили, лампы керосиновые доставали, там провода вырваны, ищите повреждение, голем вырубив всего пять сотрудников на своём пути, выбил дверь и отработал майора. Кстати, тот дважды успел выстрелить, видимо ждал, понял, что свет вырубили неспроста. Забил, насмерть, и руки-ноги оторвал. Око за око. Я уже говорил. И ничуть не сомневался в сделанном. Они мне не свои. Выстрелы и шум привлекли внимание, но как закончил, то прорвался по коридорам. Дальше к реке и утопил его, деактивировал. Всё и всё. Теперь ждём, какая реакция будет. Я конечно тоже перегнул палку, и если так подумать, меня могут банально зачистить. Лично я так бы и поступил с проблемой в моём лице.

Да, тот сотрудник, что разбирался с делами погибшего майора, внимательно изучил моё дело, и к физическим методам не приступал, видимо всё же усвоили урок. Они тоже смертные. На допросы водили, я всё отрицал. Кстати, потребовал меня в больницу поместить, и надо же, послушались. Но врач так себе. Он меня мальком глянул и ушёл, больше его не видел. Никакого лечения не было. Уже ночью, когда тот с суточного дежурства домой пошёл, его вырубили и сломали руки. Лучше надо к людям относиться, а не как к тварям последним. По крайней мере в моём отношении. Тринадцатого июля был суд, не смотря на всё мной отрицаемое, отделался я легко. Да подумаешь лишили звания и наград. И всё, даже срока не дали, иди воюй боец. Освободили в здании суда. Форма моя, только петлицы срезали, сапоги и ремень вернули, кобуру с пистолетом похоже не увижу. Справку дали, по нему красноармейскую книжицу получу. Всё, я не командир. Сам пытался всё это провернуть в прошлом году, а тут раз и получилось. Ну и хорошо, не штрафбат и не вышка, а стольное пережить можно. От здания суда, прихрамывая, колено повреждённое до сих пор болело, двинул прочь. Приметив место, которое со стороны почти не просматривается, достал там «Опель» и доехал до дома Натальи. Как и ожидалось, те кто квартирует в её доме, все на работе. Достал девчат, и те охая надо мной и ахая, синяки всеми цветами расцвели, старались как-то помочь. Шучу, уже пожелтели, опухоли спали. Одно радует. Ни одного зуба не потерял. Не жалели, я не давал навредить до такой степени.