Спасти красноармейца Райнова. Книга четвертая. Райнов

Та конечно удивились что из машины, где прогревало тёплое солнышко, та оказалась в полутёмной пыльной комнате, но выслушав мои доводы, легко согласилась, изучая меня. Я был в костюме, не в форме, переоделся. Тот костюм что купил в Киеве. Мне разведчик его вернул, а в Москве, пока в гостинце жил, постирали и погладили. Это платная услуга. Так что тут же на столе мы договор и скрепили. Та будет моей любовницей до конца войны, по двадцать тысяч марок в год. У меня сто тысяч в запасе, бумаги не нужные. Первую двадцатку передал, та в сумочку убрала, а дальше вполне неплохо отработала. Кстати, не такая она и красотка. Шарм есть, но главное страстная. Ладно, с этим вопрос решил, доволен. Хотя стоит ей в больнице полное обследование провести, у меня лекарского амулета нет, мало ли чем та венерическим болеет? Хотя поздно уже, но проверить стоит. Кстати, узнал, что тут в депо есть душ, сам принял и Ирме дал воспользоваться. Надо ей простое платье организовать, тёплое пальто, а то она в своей форме глаза мозолит. Однако всё-таки хороша, у того полковника вкус есть. Дальше в той же комнате стал перебирать вещи в хранилище. Думал не успею, но к приходу эшелона закончил. Перебрал, многое себе оставлю, но что-то на продажу или подарки, мне без надобности. У меня к моменту, когда от Слуцка уходили, хранилище почти полное было, и не заполнял его, времени на было, кроме как винтовкой «СВТ» с оптическим прицелом, случайно найденной на пункте сбора, с подсумками, и запасными магазинами. Штатный штык-нож тоже нашёл. На данный момент было сто пятьдесят кило, на сорок занял специями и бараниной, но сто десять имею. Однако перебрав хранилище, ещё на сорок кило набрал хлама, что желаю выбросить. Тут от ящиков и укупорок, до мелочёвки, что просто не нужна. Придумаю куда их деть, скорее всего продам. Жаль на рынке был, но времени не было, ещё и продажами заниматься. Тем более позже перебором занялся, после рынка.

Впрочем, ладно, прибыл эшелон, я в купе заселился, познакомившись со старшим эшелона, техник-интендантом первого ранга, старлей по-армейски, дальше эшелон двинул на Мценск, в планах там разгрузка. Вот так и проспал всю ночь, пока вагон покачиваясь катил в нужном направлении.

* * *

Осматриваясь в смотровые щели, я сказал экипажу, баюкая раненую осколками руку. Пробития брони не было, но мелких осколков от брони нашей «тридцатьчетвёрки», я и заряжающий, нахватали. Неприятно и больно, но жить можно.

— Всё, окружают. Сейчас на корму заберутся.

Да, танк наш обездвижили, разбив ходовую, самоходка поработала. Я сжёг её, та впереди была, красиво полыхнула, но это уже ничего не изменит. Мы одни, наших вокруг нет, только немцы. Наклон такой что стрелять мог за корму или вперёд, влево в землю упирается, вправо в небо. Мёртвых зон полно, вот немцы в наглую и подбирались, явно готовясь нас взять. Возможно и живыми. Тут раздался стук прикладов в верхний башенный люк. Заколотили, крича, чтобы мы сами выбирались. Иначе…

— Что делать будем, командир? — спросил мехвод, старшина Харпенко.

— Конечно сдаваться, — сообщил я, повысив голос, из-за этого стука мы как внутри колокола. Преувеличил конечно, но всё равно плохо слышали друг друга.

— Сдаться?.. — спросил стрелок.

— Третий раз в плен, — вздохнул я. — Значит так, задание мы выполнили, это главное. Не повезло, бывает такое. Сейчас ваши документы подаём мне, я на фокусника учился, спрятать на теле смогу так, что не найдут, потом, когда немцев вокруг поменьше будет, сбежим. Главное вместе держаться.