Спасти Кремль! «Белая Гвардия, путь твой высок!»

Лихой наскок красной кавалерии был отбит, начались тяжелые позиционные бои, которые могли окончиться только катастрофой для наступающих – подкрепления не поступали, а подача боеприпасов и снаряжения совершенно прекратилась.

Вчера удалось взять десяток пленных, и ситуация прояснилась окончательно – реакция во Франции победила, восстания пролетариата подавили, а Лионскую Коммуну утопили в крови. Всех солдат, что познали горечь окопной войны и массами дезертировали или переходили на сторону красных, объявили «плохими французами» и отвели в тыл. Маршал Фош без жалости начал укреплять дисциплину, всех ненадежных солдат либо отдавали под суд, либо демобилизовали.

Их место на фронте заняли самые надежные части, имевшиеся у буржуазии, – наемники Иностранного легиона и колониальные войска, переброшенные из Африки, – зуавы и сенегальские стрелки, на которых совершенно не действовала революционная пропаганда.

Вместе с ними бросали в атаки кадровые части из юных новобранцев, муштра которых велась самыми реакционными офицерами и сверхсрочнослужащими сержантами. Так что сопротивление французов резко возросло, вместе с тем среди красноармейцев поползли дурные слухи…

– Товарищ комполка! – Вместе с очередным разрывом снаряда в окоп на Гудериана свалился ординарец, тот самый австриец с отвратительной щеточкой усов под острым, как у грача, носом.

– Какие вести, Адольф?

– Комбриг получил приказ на немедленный отвод! – Бывший ефрейтор сплюнул, очищая рот от скопившейся пыли. – Наше место займет Пролетарская дивизия имени Парижской Коммуны.

– Долго не устоят… – меланхолически пробормотал майор, весьма невысоко оценивавший боевые качества перебежчиков и дезертиров армии Третьей Республики, и спросил с едва сдерживаемой надеждой в голосе: – Нас на отдых отводят?

– Не знаю, товарищ командир! – Ординарец прикусил губу, в глазах плескалось смятение. – Бойцы говорят, что на Эльбу перебросят – якобы рейхсвер перешел в наступление, взяли Ганновер и подошли к Магдебургу. А еще судачат, что нашими белыми командует сам кронпринц Фридрих-Вильгельм, а с ним фельдмаршал Гинденбург.

– Дела… – протянул Гудериан, ошпаренный новостями, словно голым кипятком. Майор машинально отметил слово «наши», которое произнес венец, – весьма многозначительная оговорка в устах простого бойца. Да еще Гинденбург – старого вояку солдаты кайзеровской армии просто боготворили, как и многие немцы.

– Так что, значит, товарищ комполка, – до Парижа не дойдем?

– Если красные возьмут Магдебург, то одним ударом сразу же рассекут два фронта! Тут будет не до Парижа и Рима с Белградом! – бывший генштабист мгновенно оценил ситуацию на фронте.

– А еще говорят, что телеграмма из Москвы прошлым вечером пришла – русские монархисты войну позавчера начали, по всему фронту наступают, из Сибири также идут…

– Проклятие!

Ругательство сорвалось само собой, сердце чуть ли не замерло в груди, будто его сдавили крепкие и безжалостные пальцы. Гудериану стало тоскливо – сделав в Страсбурге выбор, он ошибся. И за это придется заплатить собственной жизнью…

Харьков

– Твой «брат» Фридрих-Вильгельм очень хочет лишиться первой части имени, но добавить ко второй скромную цифру «три». Не ожидал от полумертвого рейхсвера такой прыти – немцы ухитрились выйти в тыл сразу двум группировкам красных. Все победоносное нашествие большевиков разом зависло – теперь ни на Париж, ни на Будапешт и Рим с Белградом дороги нет, пока Гинденбурга с Эльбы не вышибут и Магдебург с Лейпцигом обратно не возвратят! Просто великолепно! Я даже не мечтал о таком развитии событий – это настоящее чудо!

Михаил Александрович молчал, вслушиваясь в радостный голос генерала Арчегова, что колдовал над картой, делая на ней пометки красным карандашом, и с самым загадочным видом молчал. Император не верил этим громогласным ликованиям ни на грош, уж слишком они были искренни, что совсем не походило на его друга.

– Не завидую большевистским деятелям – теперь у них только два выбора, да два…

– И один не нужен им, а другой полезен только нам! Ведь так, ваше высокопревосходительство, – как видишь, я твою манеру хорошо изучил, благо времени много было! Все время норовишь противника не в лоб атаковать, а с бочка заходить, с бочка, да с подходцем. А еще лучше, чтобы чужими руками все дело совершить!

– Не все, твое императорское величество, кое-что в загашнике имеется. А в лоб позиции атаковать – только кровь напрасно лить. Лучше уж фланг охватить, а то сразу два. В бою и политике это должно стать для нас аксиомой! Только в стратегии сие именуется непрямыми действиями, янкесы и англичане такие маневры очень любят, ибо не желают свою кровушку проливать! И правильно делают, собаки…

Арчегов усмехнулся, но так, что Михаил моментально подобрался и не был захвачен врасплох внезапным вопросом.