Спасти нельзя развестись

Между Кириллом и Настей сложились очень доверительные отношения. Впрочем, мужчина умел с кем угодно найти общий язык и располагал к себе с первого разговора.

По пути мы обсуждали как проведем остаток дня, а моя помощница не стеснялась подшучивать и вставлять в разговор свои пять копеек.

Я не противилась. Настя давно стала мне больше, чем просто ассистенткой. В силу наличия субординации я не могла назвать ее подругой или своим родным человеком, но точно знала, что даже если нас перестанет объединять работа, общение не прекратится.

– Спасибо, что подбросили. Хорошего вечера!

– Тебе тоже. Не зарабатывайся там сильно. Сверхурочно все равно платить не буду.

Настя залилась громким смехом на всю улицу и быстро скрылась за стеклянными дверями бизнес-центра.

Кирилл развернулся на дороге и повел машину в сторону своего дома.

– Ты чего такая грустная? Случилось что-то? – я отрицательно мотнула головой и перевела на Кирилла взгляд, полный нежности и обожания.

В этот момент он мне особенно нравился.

Такой уверенный, сосредоточенный, за рулем своей машины. Но я знала, что это все тот же Кирилл – нежный, заботливый, переживающий обо мне.

– На подписании возникло странное ощущение. Наваждение какое-то. Пришлось даже перепечатывать договор.

– Ты стала очень эмоционально относиться к работе, – мужчина поцеловал тыльную сторону моей ладони, не отрываясь от дороги. – Знаю, что рекламу не оставишь ни за что, но отойди хотя бы от вопросов управления бизнесом.

– Возможно…

Пока что о работе думать мне совсем не хотелось. Мне хотелось смотреть фильм в крепких объятиях и есть роллы, заказанные из азиатского ресторанчика неподалеку.

Вечер вышел романтичным, и мне даже будто бы удалось расслабиться и отключить голову, но всегда есть какое-то «но»…

Мы пили зеленые травяной чай из одной кружки и досматривали последнюю сцену фильма, когда мой телефон раздался вибрацией где-то неподалеку между диванных подушек.

– Не отвечай, – сказал Кирилл, не отрываясь от телевизора.

– Вдруг что-то срочное? Рабочий день еще не закончен.

Нехотя я выползла из объятий мужчины, потянула уставшие мышцы и нащупала телефон где-то по правую руку от меня.

– Настя, – сказала сама себе, глядя на экран смартфона. – Да, Настюш, что-то случилось?

– Ольга Владимировна… – голос помощницы едва не дрожал. Всеми фибрами души я ощущала внутреннее волнение, исходящее от девушки.

Хватило мгновения, чтобы догадаться, что действительно что-то случилось.

Интуитивно я опустилась на диван и взяла Кирилла за руку.

– Помните, Вы просили меня узнать у коллег из Санкт-Петербурга про Алину Сергеевну?

– Конечно, – подтвердила я. – Ты сказала, что о ней все хорошо отзываются и подтвердила историю, которую она мне рассказала.

– Да, да, – девушка спешно затараторила, почти что перебивая меня на полуслове. – Я сейчас общалась с одним юристом из питерского офиса… Не суть. Он обмолвился, что после развода с мужем Алина на три месяца уехала к родственникам в Германию. Я не поняла что к чему, попросила скинуть фотографии… В общем, Алина Сергеевна из питерского офиса действительно уехала в Германию, а кто сидит в приемной Бориса Григорьевича я понятия не имею.

Я не верила своим ушам и отказывалась принимать информацию. Казалось, что это какой-то дурной глупый сон, который сейчас закончится, и я наконец вернусь к реальности. Но это и была реальность…

– Подожди, что за бред? – девушка на том конце провода молчала, и я понимала, что дело сейчас вовсе не в этой дурацкой перестановке кадров. – Ты перечитала договор?

– Мы крупно влипли, – на выдохе произнесла девушка.

А дальше все было как в тумане.

Я не помнила себя до глубокой ночи.

Поездки по городу, встречи с начальниками отделов и акционерами, разговоры на повышенных тонах, слезы и осознание реальности.

Мы пытались обернуть время вспять, но все было бесполезно. У нас не было обратной дороги, и мы сами подписали себе приговор.

В полночь всей семьей мы сидели в переговорной центрального офиса, глядя на подписанный договор с двумя липовыми листочками по середине.

Галина Яковлевна пила кофе с коньяком, хотя, говоря по правде, доля коньяка еще пару часов назад в ее напитке стала львиной. Борис тоже не стеснялся употреблять крепкий алкоголь прямо из горла. Григорий Борисович не терял надежды обернуть сделку, а я…

Я была опустошена и разбита. Внутри не было никаких эмоций: ни грусти, ни печали, ни переживаний. Только щемящая пустота от осознания того, что по глупости мы сами поставили себе подножку.

– Это дело рук Рафаэля, – в переговорную вошел Кирилл, который все это время был с нами в качестве моей поддержки, и лишь изредка совершал какие-то звонки, как мне казалось, рабочие.

– Чего? – все присутствующие не удивились и как будто даже не заинтересовались. У нас не было сил в чем-то разбираться, да и неожиданное заявление Кирилла показалось абсурдом.

Мужчина и сам будто бы не верил в то, что говорит. Он пожал плечами и прошел к столу за свое место рядом со мной.

Несколько секунд он собирался с мыслями, поглаживая щеку, покрытую двухдневной щетиной.